19 марта я слышал песнь обыкновенной овсянки, еще очень неуверенную, часто прерываемую, но все же песнь!

В тот же день вечером я ходил к оврагу. До сих пор заметить там весну было почти невозможно. Над крутыми берегами оврага нависли огромные посиневшие от тепла сугробы, а на дне лежал глубокий зернистый снег. Но сегодня и здесь я увидел работу весны. На поверхности снега выступила скопившаяся от быстрого таяния вода. Овраг прорезал поле с севера на юго-запад и там вливался в маленькую речонку Каменку, еще скованную льдом с «пришлой водой» на поверхности.

К 20 марта многочисленные проталины появились и на полях, правда, пока еще только на более высоких местах. Уже 17 марта в небольшой рощица при станции громко каркали первые грачи 21 марта, кружась и кувыркаясь, ломая сучья деревьев, со страшным криком и гамом прибыли остальные.

22 марта снег с южной стороны откоса полностью сошел, оставаясь лишь в небольших канавах и углублениях. На северней стороне он лежал неровными плешинами. Вода, прокладывая глубокие норы в снегу, текла в овраг, затопляла низменные места, скапливалась в бочагах, образуя водоемы и переполняя их. Одного теплого дня, 24 марта, было достаточно, чтобы вода затопила овраг и окончательно отрезала жителям лежащего за оврагом поселка путь к станции. Проталины на полях увеличивались и умножались. Наконец появились и полевые гости — жаворонки. 25 марта я первый раз слушал их звонкое пение.

26 марта глубина воды в отдельных бочагах достигала 4–6 метров. Еще видны кое-где кустарники и даже маленькие островки, чернеющие среди ревущей и бешено мчащейся водяной массы. Вода бежит, разливается огромными озерами, а торчащие из нее верхушки кустарников плавно покачиваются. Но пройдет два-три дня, и все скроется под водой, нельзя будет узнать оврага с обрывистыми, заросшими ольхой и малинником берегами: его покроет сплошная, стремительная водяная гладь.

В ночь на 29 марта вода закрыла овраг и, разлившись, умерила свой бег. На реке еще лед, но потоки воды не ждут, когда он тронется. Маленькой речушки Каменки как не бывало, вместо нее течет обширная многоводная река, заливающая окрестные поля. Лед, не выдержав тяжести потока, начал ломаться, крошиться… и «пошел».

У меня дома кипит работа: делаю дополнительно две скворечни. Гости со дня на день могут появиться. Тороплюсь, боюсь опоздать. Одну дуплянку сделал еще 25 марта. Доделываю вторую. Решил 28-го повесить. Спешил, делал, а все-таки опоздал! Скворцы прилетели 27 марта. Прилетели, отдохнули, а дня через два залились песнями. Целый день пели у своих скворечен, да так хорошо, что мне домой уходить не хотелось.

Фото Е. Пиотрковского

Снег все убывал; к 27 марта с откосов он уже сошел полностью, но на полях все же еще лежал. Я продолжал мерить воду в овраге. Результаты промеров записал в дневнике:

29-го числа я уже не мог найти жердь, чтобы измерить глубину этого бочага.

Между тем в лесу еще плохо было видно весну. Всюду лежал снег. Лишь кольца у деревьев оттаяли до земли, усилилось отпадение колпачков у ивы-бредины да по глинистым краям лесных канав, обтаявших от снега, проглянули оранжевые бутоны мать-и-мачехи.