Похоже, у них одна и та же болезнь.

Патологическая жадность.

Неоперабельная.

— Мальчик, сколько у тебя их?!

— А сколько надо? Вы сказали, что надо сто десять, я дал вам сто десять. Вы почините мои ноги?

Кра долго молчал, пересыпая знаки из одной трясущейся ладони в другую, затем задумчиво протянул:

— Ноги? Зачем они тебе?

Не зная, что сказать на столь странный вопрос, ответил уклончиво:

— Пригодятся.

— Мальчик, не думай о ногах. Не надо. О другом надо думать.

— О чем?

— Нет, думать не тебе надо. Думать Кра должен. Кра решил, что ты тот, кто нужен. Ты поможешь Кра. Ждать другой шанс Кра не может. Я не дождусь. Ты и вправду мне поможешь. Я вижу, что у тебя все для этого есть.

— Я так и говорил, что вам пригожусь. Как там мои ноги? Я не могу о них не думать, а вы говорили, что сможете вылечить.

— Ноги… Ноги… Мальчик волнуется… Волнение — это плохо. Волнение мешает думать и запоминать. А мальчик должен все запомнить. Да, сейчас. Дай мне минуту.

В следующий миг Кра сделал то, чего я меньше всего ожидал. Провел ладонью по обрывкам своей одежды, и вот уже в руке у него оказался длинный, причудливо изогнутый нож. Нет — скорее кинжал или даже короткий меч. Чем-то похож на то оружие, которое оборвало мою первую жизнь. Такие же нереально фантастические очертания и сильный блеск металла, чудесным образом заметный даже в кромешном мраке темницы.

Откуда эта мумия его достала?! Никто не посадит человека в тюрьму, не отобрав у него перед этим все колюще-режущие предметы. Вон с меня даже путы сняли, хотя я и без них не очень-то побегаю. Но веревки — это потенциальное оружие или средство для самоубийства. Следовательно, не положено.

Хотя насчет откуда достал — далеко не самый злободневный вопрос.

Что он собирается делать с этим оружием?

Предчувствия у меня самые нехорошие. Плохое вспомнилось. Жаровня с углями, зловещее сияние раскаленного металла…

И неистовая боль в грудной клетке.

Но нет, Кра не потянулся за моим сердцем. Вместо этого он повел себя не менее дико. Поднял руку повыше, направил клинок острием вниз, после чего резким движением вбил его себе в голень, довольным голосом при этом проскрежетав:

— Жизни в Кра осталось мало, но ты слаб, тебе хватит. Жнец теперь сыт, Жнец все сделает правильно. Сейчас будет больно. Но ты не бойся, это хорошая боль.

На последнем слове Кра резко подался к моим ногам, а я заорал так, что не удивлюсь, если своды подземелья при этом дрогнули, а крик разнесся по всей фактории, изрядно повеселив палачей. Эти сволочи наверняка подумали, что зловещий узник добрался до самого вкусного.

Боль была немыслимая, нестерпимая, сводящая с ума. Даже десятая часть от такой боли должна вышибать сознание, но нет, спасительное забвение не приходило, я все прекрасно ощущал.

И вдруг будто выключателем щелкнули. Мгновенно отпустило.

Не удержавшись, я завалился на бок. Тело будто ватным стало: чужое и непослушное, пытающееся растечься до состояния выброшенной на берег медузы.

— Мальчик сильный, мальчик упрямый, мальчик справился, не умер, — довольно пробормотал Кра. — Такой мальчик мне и нужен. Не надо валяться, мы торопимся. Поднимайся.