Попасть с раскачивающегося дерева по двигающейся голове за несколько метров — уже непросто для наших навыков. Поразить глаза — это уже невозможно. Разве что выпустить несколько сотен болтов, надеясь, что удача рано или поздно улыбнется. Но где столько боеприпасов взять? Еще вариант — сократить дистанцию. Но, увы, ближе не подобраться. Это не крысоволки и прочие рядовые обитатели Лихолесья, это настоящее чудовище. Стоит нам перебраться ниже, и тут же достанет своими кошмарными лапами.

Отведя взгляд от монстра, я вздохнул:

— Есть хочется. И пить.

— А мне ничего не хочется, — мрачно заявил Бяка. — Я смирился. Жизнь прошла, и я готов умереть. Только очень жаль, что все мое съест чудовище Хаоса.

— Выкинь подальше свое барахло, и не съест, — угрюмо посоветовал я.

— Да ты что?! — вскинулся упырь. — Выкинуть?! Это же мое! Не отдам!

— В могиле тебе этот хлам не понадобится, — задумчиво протянул я, ухватившись за перспективную мысль. — Да и не торопись умирать.

Бяка покачал головой:

— Я не тороплюсь. Я знаю, что не увижу закат. Смерть рядом. Я готов к ней. И могилы не будет. Наши тела съедят и потом… Нет, я не хочу говорить о том, что с ними случится потом.

— Блин, Бяка, я ведь не о том. Я это к тому сказал, что, если все сделать правильно, умирать не придется.

Упырь покачал головой:

— Нет, Гед, ты не прав, умирать придется. Это тебе не шарук. Это страшнее шарука. Даже ты с таким не справишься. Даже все наши охотники не справятся. Это что-то очень плохое.

— С чего бы это считать страшнее шарука? — возразил я. — По размерам они похожие.

— Размер не главное. Ты ведь понимаешь, это чудовище страшнее. И у него есть магия какая-то. Или боевое умение. Ты же тоже это видишь.

Да, Бяка прав, это я и без пояснений заметил. Дело в том, что сосна иногда начинала содрогаться еще до того, как тварь наносила удар. Стоило ей вскинуть лапу, и по дереву проходила непонятная вибрация.

В чем смысл этой магии или умения, я не понял. Непохоже, чтобы оно увеличивало разрушающий эффект. Но, возможно, я ошибаюсь и все объясняется тем, что древесина у сосен из Чащобы куда прочнее, чем у обычных деревьев.

Вновь опустив взгляд, я в который раз содрогнулся и покачал головой:

— Нет, Бяка, я не могу смириться с тем, что меня сожрет такой красавчик. Надо что-то делать.

— Нет, Гед, смириться надо. Ничего ты уже не сделаешь. Мы скоро умрем. Я знал, что Чащобу нам не пройти. Надо только придумать, как спасти мое. Тогда умру легко.

— Прекращай уже кладбищенские монологи устраивать. Лучше дай мне свой рюкзак.

— Зачем он тебе? — алчно насторожившись, уточнил Бяка.

— Попробую отвлечь этого красавца.

— Как?

— Брошу рюкзак подальше. Может, он сходит и поинтересуется, что в нем.

— Зачем тебе его отвлекать?

— Надо. Давай рюкзак.

— А почему свой не кинешь? — чуть не плача от жадности, спросил упырь.

— Ты же вроде помирать собирался? Так зачем тебе рюкзак, отдай мне.

— Ну так я же еще не умер, я только собираюсь.

— Мне некогда ждать, давай сюда.

— А может, тебе мешка хватит? — совсем уж жалобным голосом уточнил Бяка.

— Какого мешка?