Ему вдруг вспомнилась прошлогодняя августовская ночь.

Он тоже провел ее на сеновале, только у Арины, которую так преданно и беззаветно любил его приятель, бравый полицейский урядник Егор Зайцев. Точно так же заглядывались на него звезды, да в дальнем углу сеновала возилась собачонка Жулька, и требовательно поскуливали ее мордатые щенки.

А Егор и Арина, обнявшись, шли к баньке в конце огорода…

К баньке, очень похожей на ту, за которой сидел сейчас в засаде Иван и ждал неизвестно кого и чего. Густые заросли лопуха и крапивы надежно укрывали его с головой. И как Алексей ни всматривался в подзорную трубу, надеясь заметить колебание листьев, так ничего и не заметил. А ночь была холодной, и он представил, каково сейчас Ивану лежать без движения, пусть и в теплой служебной тужурке, но на сырой земле, в зарослях, где даже жарким днем гнездится зябкая сырость.

Благодаря подзорной трубе, которую ему с трудом, но удалось изъять из цепких ручонок близнецов, Алексею в первые два часа своего ночного бдения уже многое удалось рассмотреть.

Правда, он и без трубы догадался, чьи темные фигуры соскользнули с полчаса назад с чердака и, крадучись, нырнули в ворота.

Вдобавок он успел разглядеть, что вокруг пояса то ли Сашки, то ли Шурки (ночью близнецы и вовсе были на одно лицо) намотана веревка, одеты они в темные одежки и шапки, а лица измазаны сажей, а то и просто грязью, чтобы не отсвечивали в темноте. По всему выходило, что, несмотря на юный возраст, братья имели довольно богатый военный опыт, наверняка заработанный на чужих огородах, где, как известно, и морковка слаще, и огурцы крупнее…

Близнецы исчезли в направлении лагеря экспедиции.

И хорошо, если они просто выполнят просьбу Ивана не оставить его обитателей без внимания, а то вдруг вздумают снова полезть к ящикам? Поэтому, помимо наблюдения за баней и ближайшими окрестностями, Алексей то и дело напрягал слух, ожидая, что ночная тишина взорвется вдруг криками и, не дай бог, выстрелами.

Но он не мог покинуть своего поста на крыше, чтобы предотвратить попытки близнецов сунуть свой нос туда, где, не задумываясь, им способны и головы оторвать за чрезмерное любопытство… Оставалось надеяться на благоразумие юных лазутчиков и их осторожность. Вряд ли им захочется нарваться на новую затрещину. К тому ж сорванцы не должны забыть о строгом запрете отца на всякие попытки разузнать то, что им не положено…

Алексей понимал, что эти доводы — всего лишь жалкие и безуспешные попытки успокоить себя и сосредоточиться на наблюдении за огородом и банькой. Но что ему оставалось делать? Разорваться на две части — себе дороже станет, поэтому, предоставив событиям развиваться своим чередом, он обреченно вздохнул и еще плотнее закутался в одеяло.

Из-за горизонта вынырнул молодой месяц. Света его явно не хватало, чтобы улучшить видимость около бани, но все ж сквозь окуляр подзорной труды Алексею удалось разглядеть пробой и висячий замок на дверях. В самой же бане — ни огонька, ни звука, точно так же, как и поблизости. Единожды прошмыгнула по ее крыше кошка, перескочила на забор и сгинула по другую его сторону в кустарнике, отделяющем усадьбу атамана от леса. Тайга начиналась буквально в десятке саженей от нее, и днем тень огромных пихт, смыкавшихся в сплошною стену, достигала бани и грядок с огурцами.