"Это то, что называют "стрессом" в медицине, — вставил я. Увеличение отдельного параметра в колеблющемся, живом организме приведет к потере гибкости в пределах всей системы, а продолжительный стресс такого типа вообще может привести к болезням".Хендерсон улыбнулась: "То же самое верно и для экономики. Повышение уровня доходов, эффективности или национальноговалового продукта сделает экономику болеежесткойивызоветсоциальныйи экономический стресс".Мы оба получали огромноеудовольствиеот этихскачков между системными уровнями взаимно обогащались пониманием проблемы. "Итак, взгляд на живую систему, как на совокупность многочисленных, взаимозависимых колебаний, также применим и к экономике?" — спросил я. "Безусловно. Кроме тех кратковременныхциклов деловой активности, рассматриваемых Кейнсом, экономика проходит через несколько более длительных циклов, на которые манипуляции Кейнса очень мало влияют". Хендерсон рассказала мне, что Джейн Форрестер иего Группадинамикисистемисследовали многие из этих экономическихколебаний. Они отметили, что совершенно особым видом колебанийявляетсяцикл роста и затухания, который характерен для всейжизни. "Вот это никак не могут осознать чиновники, — добавилаона с горестным вздохом. — Они просто не могут понять, что вовсех живых системах угасание исмертьявляютсяпредусловиемперерождения. Когда я приезжаю в Вашингтон и общаюсь с людьми, которыеруководят большими корпорациями, я вижу, что они все напуганы. Все онизнают, что грядут тяжелые времена. Но я говорю им: "Посмотрите, предположим, в чем-то происходит спад, но, может быть, одновременно с этимчто-то растет. Всегда присутствует циклическое движение, и вам тольконужно поймать попутный ветер".

"И что же вы говорите руководителям бедствующейфирмы?" Хендерсон ответила одной из своих широких, сияющих улыбок: "Я говорю им, что некоторым фирмам должно быть дозволено умереть. Иэто естественно, если люди будут иметь возможность перейти изумирающих фирм в те, которые на подъеме. Мир от этого нерушится, как я говорю своим деловым друзьям. Рушатся только некоторыевещи, и я показываю им некоторые сценарии культурного возрождения". Чем больше я говорил с Хендерсон, тем больше убеждалсяв том, что ее открытия коренятся в том экологическом сознании, чтодуховно в самой своей сути. Питаемая глубокой мудростью, ее духовность жизнерадостна и активна, планетарнапосвоемуохвату инеуклонно динамична в своем оптимизме. Опять мы проговорили до вечера, акогдапроголодались, перешли на кухню и продолжили беседутам, пока я помогал Хендерсон готовитьужин. Япомню, чтоименно на кухне, пока я резал овощи, а она поджаривала лук иготовила рис, мы пришли к одному изсамых интересных совместных открытий. Все началось с замечания Хендерсон, что в нашей культуре существует интересная иерархия в отношении статуса различных видов работы. Она отметила, что работа с низким статусом обычно имеет циклическийхарактер, тоесть выполняется снова и снова, неоставляя продолжительного результата."Я называю это" энтропической" работой, потому что материальный результат усилия легко разрушается, и энтропия, или хаос увеличивается снова. "Это та робота, которой мы сейчас с вами заняты, — продолжала Хейзл, — приготовление пищи, которая мгновенно будет съедена. К подобнымже занятиям относится протирка полов, которые опять загрязняются или стрижка живой изгороди и газона, которыеопять отрастают. Заметьте, что в нашем обществе, как и во всех индустриальных обществах, должности, которые связаны с высокоэнтропической работой, обычно предназначаются женщинам и представителям меньшинств. Они очень низкоценятсяиоплачиваются".