"Таким образом, есть квантовый уровень, где нет жестких объектов и классические представления не работают; и затем, по мерепродвижения ко все большей сложности, классические представления появляются?""Да.""Ивыутверждаете, чтопространство-время — такое классическое представление?" "Именно так.

Оно появляется с областью классической физики, и его не следует принимать вначале." "И у вас есть идеи по поводу того, какпространство-время появится на уровне высокой сложности?" "Да.

Ключевойявляетсяидея "мягких" событий, все это уникальнымобразом связано с фотонами".Чу пояснил далее, что фотоны — частицыэлектромагнетизмаисвета — обладают уникальнымисвойствами, в частности, не имеют массы, что позволяет им взаимодействоватьсдругими частицами, создавая лишь небольшиевозмущения. Может быть, бесконечноеколичество таких "мягких событий",накапливаясь, в аппроксимации порождает локализацию других взаимодействий частиц, и таким образомвозникаетклассическоепредставление об изолированныхобъектах."Но что же относительно пространства и времени?" — спросил я."Видите ли, представление о том, что такое классический объект, что такое наблюдатель, что такое электромагнетизм, пространство-время — все это тесно связано между собой.

Если в вашей картине есть идея "мягких" фотонов, вы можете отнестиопределенные паттерны событий к представлению о наблюдателе, смотрящемна что-то. В этом смысле, я бы сказал, что можно надеяться создать теорию объективной реальности. И пространство-время появиться сразу же.

Неследует начинать с пространства-времени и затем пытаться развиватьтеорию объективной реальности".

Этот разговор прояснил для меня грандиозность замыслаЧу. Оннадеялсяосуществить выведение принципов квантовой механики (включая, например, принцип неопределенности Гейзенберга), понятия о макроскопическомпространстве-времени(и вместе с ними основные формулы теорииотносительности), характеристики наблюдения и измерения, — выведениевсего этого из общей логической связности топологической "бутстрэпной" теории.

Я ужеимел некоторое представление об этой программе, потомучто в течение нескольких лет Чу постепенно упоминал различныеееаспекты, даже до того, как "пришнуровывание" пространства-времени превратилось в конкретную возможность. Когда он упоминал об этом грандиозном проекте, я думал о другом физике, Дэвиде Боме, который разрабатывал похожую программу. Я знал о Дэвиде Боме, одном из наиболее яркихоппонентовобщепринятой, так называемой копенгагенской интерпретацииквантовой теории, со студенческих дней. В 1974 году я увидел егонаброквудскойвстрече с Кришнамурти, и там состоялся наш первый разговор. Я сразу отметил, что Бом, как и Чу, был глубоким и проницательныммыслителем, и что он, как и Чу несколькими годами позже, поставил перед собой трудную задачу выведения основныхпринциповкакквантовоймеханики, так и теории относительности из более глубоких, лежащих заними представлений. Он так же рассматривал свою теорию в широком философском контексте, но, в отличии от Чу, Бом испытывал на себе определенное философское влияние;в течение многих лет его духовным наставником был Кришнамурти.