— Я знал, что ты меня поймешь.

После того, как связь отрубается, мы молчим несколько мгновений, пытаясь осмыслить сказанное. Каждый из нас в шоке: действительно, для чего было кому-то убивать врача, который несколько месяцев лежал в психиатрической клинике? Прямо сейчас, когда мы, кажется, могли бы узнать правду о рождении Сашеньки?

— Все это очень странно, — говорю я шепотом. — Кому было нужно убивать его?

Дима молчит, но в его голове уже крутятся разные предположения.

— Я не знаю, Ев, не знаю. Но это очень странно — только вчера я был у него, и уже утром — его нет. Будто кто-то избавился от важного свидетеля.

— Ты думаешь, что это произошло из-за нашего дела? Из-за событий почти четырехлетней давности? — подскакиваю на постели, смотрю внимательно в лицо Царева.

Он нехотя поворачивается ко мне. Губы сжимаются в тонкую линию.

— Может быть, если бы я вчера не пришел к нему, он был бы жив?

Я охаю.

— Нет, Дима, что ты такое говоришь?

Мужчина пожимает плечами.

— Не знаю, Ева, не знаю. Это только предположение.

Он встает, подходит к двери ванной комнаты, и через какое-то время я слышу звук льющейся воды. В моей душе нарастает сумятица. Все это действительно очень странно и неправильно.

— Мы поступим так, — Дима вытирает волосы белым полотенцем, и я вижу, как по груди и плечам катятся хрустальные капельки воды. — Я сам поеду в полицию к тому, кто ведет это дело. Уверен, что наши доблестные органы решат замять его — ну подумаешь, убийство в психушке. Скажут еще, что кто-то из пациентов замочил другого, мол, глюки замучали.

Царев настроен решительно — он явно уже все для определил, и переубедить его будет невозможно, но я, если честно, даже не буду пытаться. Он все решает быстро, по-мужски добиваясь своей цели, и это мне в нем ужасно импонирует.

— Я пригрожу связями, если будет нужно, надавлю на мэра, скажу, что это резонансное преступление, и его нужно будет в любом случае раскрыть. Никто не отвертится.

— Но…

— Ева, увидимся вечером, — он коротко целует меня в губы и делает шаг назад.

Но я тут же подскакиваю в постели.

— Ну уж нет, Царев! — ставлю руки в боки. — Это и мое дело тоже. Я пойду с тобой.

Он смотрит на меня в упор и глаза его темнеют.

— Со мной? В полицию? — изогнув бровь, уточняет он, и это звучит словно проверка. Но я не понимаю, что за мысль прячется за его словами. Я думаю только об одном — мой мужчина начинает сражение, и я должна его в этом поддержать.

— А что такого? Тем более, что вчера ты говорил с Земелиным. Может быть, ты был последним? И теперь будешь под подозрением? А я сразу предоставлю алиби, что всю ночь ты был со мной. Понимаешь?

По лицу Димы скользит многообещающая улыбка, он подходит ближе, тянет за концы халатика на поясе, от чего шелк на плечах разъезжается в разные стороны. Он оглядывает открывшуюся перед ним картину и тянет:

— Ну, в полицию мы всегда успеем съездить… А вот насладиться завтраком…Таким приятным, таким… — он проводит языком по моей шее, и я тут же сжимаю бедра, резко выдыхая воздух из груди- так оглушающе действует его ласка на мое тело. — …таким волнующим…таким сладким…