— Это кто? — говорит подошедший, и я с ужасом понимаю, что не обозналась — это и есть Царев! Дмитрий! Мать его, Александрович! Негромко икаю.

— Эт я тебе говорю, мужик, не мешай с барышней расслабляться, — вальяжно тянет Женя-Олег-Антон и кладет мне руку на плечо. Чуть сжимает потные пальцы. Я нервно дергаю плечом, пытаясь скинуть его огромную лапу, и чувствую, как внутри отчего-то все леденеет под диким, совершенно вышедшим из берегов взглядом Царева.

Он сжимает руки в кулаки, и они белеют, показывая, сколько силы и ярости пытается удержать в себе мужчина.

— Давай, давай, — подписывает себе смертный приговор Женя-Олег-Антон.

— Твой муж? — коротко спрашивает Царев, и я отрицательно мотаю головой.

— Ну и славно! — быстро говорит он и тут происходит ужасное. Просто невероятное! Сначала я молчу пару мгновений, от шока, а после выдыхаю резко, от чего даже легкие ломит: Царев дерзко и точно выкидывает ладонь, сжатую в кулак, вперед, и впечатывает ее в нос моего нового знакомого.

— Уф! Эй! А-а-а! — кричит он, вскакивает на ноги, прижимает руки к носу, и я вижу, как из — под его пальцев текут ручейки крови.

— Господи!

— А ну прекратили!

— Разойтись!

— Полицию вызову!

Вокруг начинается какая-то какофония звуков, цветов, волнение достигает критической точки. С трудом понимаю, что происходит, но вижу все картинками, которые не могут сложить в один паззл.

Вот Царев сует деньги в карман охраннику, и тот выводит Женю-Олега-Антона из бара, хоть тот и орет и жутко матерится.

Вот он стоит около меня, раздувая ноздри, словно дракон, и смотрит такими бешенными глазами, что кажется, я могу самовозгореться от этого его дикого напряжения.

Вот качает головой и говорит, чтобы я поехала домой.

Ну…

Поднимаю со стойки фужер с остатками виски, смотрю на него, вдыхаю запах терпкого алкоголя…

Пятьдесят грамм…

Ох…

— Ой, знаете, Дмитрий Александрович…А не пошли бы вы…

От изумления он молчит — не может выдавить из себя ни слова. Поднимает руку, разминает пальцы, на костяшках которых я вижу небольшую царапинку. Резко проводит по волосам.

— А с тобой не будет просто, да, Ева? — бормочет он.

— Просто… — хмыкаю. — А думаешь, мне просто? Мне? Просто?

Он садится на высокий стул, смотрит на меня в упор. И я ежусь от этого внимательного, пронизывающего взгляда. Между нами будто бы что-то нарастает…Шторм…волна…безумие…

Облизываю губу и вижу, как глаза его темнеют, а черты лица становятся острее, принимают выражение хищника, почуявшего добычу.

— Тебе нужно отправляться домой, в таком состоянии здесь оставаться нельзя, — четко и внятно говорит он, не выпуская из плена своих глаз.

— Тебе-то какое дело, Дима? — стучу по барной стойке пустым стаканом, привлекая внимание симпатичного парня, который только недавно строил мне глазки. Но парень глядит испуганно и затравленно. И совсем не спешит выполнять мою молчаливую просьбу. Вскидываю подбородок вверх: — Повтори, ну!

— А больше… — я чувствую, как Царев медленно перетекает из одного места в другое — вот только что он сидел рядом на высоком барном стуле, как уже находится за моей спиной, грозовым облаком, темной горой. Бармен отчего-то не смотрит на меня, а глядит зверьком мне за спину. Вздыхает, тяжело сглатывает. — А больше и нет виски. Все. Кончилось.