«Пытались. Громкость ваших рулад только усилилась».

«А… Слушайте, я очень сожалею, но Арло…»

«Декстер все еще в постели».

«Откуда вы знаете?»

«А как сами думаете?»

«Вы прослушиваете его квартиру?»

«Конечно».

«Ну а если его обложили, то на кой нужно, чтобы я за ним следила?»

«Вы уверены, что хотите держаться этой линии допроса?»

«Когда вы так спрашиваете, то нет».

«Хорошо. Теперь возвращайтесь наверх и постарайтесь не засыпать, пока вам не скажут».

Он уже начал отворачиваться, когда я его окликнула:

«Верн».

Показалось, что он вздохнул: «Да?»

«Энни, – сказал я. – Что это с ней?»

«Уверен, вы уже все сами поняли. У нее был маленький сын и дом на берегу залива. Однажды она позволила себе отвлечься».

«И малыш утонул».

«Да».

«А теперь она не в себе».

«Не клинически, – сказал Верн. – Она была преподавателем грамматики, но училась на психолога. После смерти сына использовала знания о психических заболеваниях, чтобы выстроить себе убежище».

«То есть притворяется сумасшедшей, чтобы не сойти с ума?»

«Немного сложнее, но, по существу, да. Проведите с ней достаточно времени, и заметите, что она впадет в безумие только тогда, когда это безопасно или выгодно. Там, где требуется здравомыслие, она вменяема. И весьма надежна».

«Да, я в курсе. „Бог помогает мне сосредоточиться?“»

«Вы не верите в Бога».

«Нет. Простите».

«Не нужно извиняться. Но я расскажу вам по секрету: если вы скромны в своих просьбах к Нему, то не имеет значения, есть ли он на самом деле. Энни просит немного».

«Только кормежку три раза в день и коробку над головой, да?»

«Она хочет быть полезной. На ее месте проще провести остаток жизни парализованной чувством вины, но Энни хочет, чтобы оставшееся время чего-то стоило. Организация дает ей цель, а Бог ее поддерживает».

«И вас не беспокоит, что Всемогущий отменит ваш приказ прямо во время миссии?»

«Если мне и стоит беспокоиться о непослушных оперативниках, – сказал Верн, – Энни не первая, кто приходит мне на ум».

«Да, да, ладно… Сделаю выводы».

«Надеюсь на это».

«Серьезно, Верн, я поняла, – я постучала по наушнику. – А по этой штуке можно заказать завтрак?»

Но прошло еще несколько часов, прежде чем удалось поесть. Сначала пришлось вернуться и разбудить Энни, и она застряла в ванной на целую вечность – думаю, если живешь в коробке, то не часто встречаешься с водопроводом – и почти так же долго подбирала ансамбль из тряпья, лежавшего в ее рюкзаке. Я вела себя мило, хотя и чуточку нетерпеливо. Наконец мы покинули номер и отправились в магазинчик деликатесов Сильвермана, где я обожралась рогаликами с копченым лососем.

Потом все пошло по схеме: прогулка после завтрака – Энни бормотала, я прислушивалась. Затем возвращение в отель, где у меня был урок во сне, а Энни – недремлющая Энни – снова принимала душ. Потом ночное дежурство. Потом опять к Сильверману. Смешать, но не взбалтывать, и повторять семь дней подряд. Когда мы закончили, я изучила все, что только должен знать оперативник «Злых Обезьян».

Утром восьмого дня Энни сказала, что мой начальный этап обучения закончился. «Иди домой и расслабься, – велела она. – Встречаемся здесь через семьдесят два часа».