Тем не менее, некая уверенность все-таки появилась. Глыба все еще оставалась неподъемной, но я уже обустраивала тросы, чтобы со временем ее поднять. А после лекций спешила то в библиотеку, то на встречу с Сатом, чтобы задать ему сотню накопившихся за день вопросов.

Вот на таком небольшом свидании нас однажды и застукал ректор. Я же успела только обрадоваться, что мы как раз не держались за руки, сосредоточившись на учебном параграфе. Почему бы высокопоставленному господину не покидать иногда кабинет, не выходить на улицу ради глотка свежего воздуха? Вроде бы причин нет, однако до сих пор вне ректората или не на местах происшествий мне его видеть не доводилось. Потому я и подскочила со скамьи, услышав в стороне голос:

– Не слишком ли часто вы бываете вместе?

Показалось, что ректор смотрел без злости, а лишь с хмурым любопытством. Успокоил его и умиротворенный ответ Сата:

– Так выполняем твой приказ, эйр. Сказано – сделано. Радовался бы рвению.

Ректор отреагировал тем же тоном:

– В таком случае, эйр, почему твоя подопечная сегодня тестовое задание едва-едва выполнила?

– Ответ очевиден, эйр. – Мне их перекличка с одинаковыми обращениями казалась забавной в своей неестественности. – Потому что для нее «едва-едва» – колоссальный прогресс в сравнении с «полным ничего».

– Тоже верно, – наконец-то согласился ректор и вдруг перешел на имя: – Сат, это единственная причина?

Сат открыл было рот, и я будто смогла предсказать, что последует дальше – он не хочет скрывать наши отношения и прямо сейчас честно признается во всем. И что сидеть здесь рядом вдвоем, под любым предлогом, – это именно то, чем он и хотел бы занять свое свободное время. Его, может, и не слишком беспокоит мое возможное отчисление в конце курса, когда он сам покинет стены академии, но пока он здесь – он будет находиться как можно ближе к тому месту, где нахожусь я. Потому и выкрикнула, перебивая его реплику:

– Это единственная причина, господин ректор! Я очень благодарна вашему племяннику за помощь! И вам – за то, что к этой помощи его обязали.

Ректор недоверчиво хмыкнул, но все-таки поспешил дальше – вряд ли у него полно времени, чтобы дышать свежим воздухом. Однако напоследок заметил:

– Хорошо, если так. Надо планировать твою трансформацию, Кларисса. После нее вся драконья магия станет усваиваться проще.

Он вроде бы уже сам с собой разговаривал, выстраивая под нос учебные планы. Сат же, когда его дядя скрылся за поворотом, отметил:

– Мы все равно рано или поздно ему скажем.

– Скажем, – без уверенности согласилась я. – И лучше поздно. Мне бы сейчас с науками справиться, обойдусь без социальных потрясений.

Но Сат уже был готов – он держался-то только благодаря моим просьбам. Его натура требовала заявить свои права на таком уровне, чтобы даже последний комар в королевстве был в курсе, где драконово, а где – чужое.

Советовалась я и с ведьмами. Девчонки тоже не особенно разбирались в психологии высших, но отчего-то мне сочувствовали: мол, или смирись, что ты просто ценное имущество, или докажи в первую очередь Сату, что он не имеет права воспринимать тебя подобным образом. Подобное легко сказать, но как сделать? Данна с Лайной подкинули другой аргумент: Сат со временем перестроится, когда сам наконец-то уразумеет, что я все-таки дракон. Если уж и это не переключит его настройку, то уже ничто не поможет.