Радикорский, которого во втором тайме будто подменили, в очередном единоборстве с Грининым явно не рассчитал, как именно следует останавливать настырного нападающего ЦДКА и срубил его в штрафной площадке. Да так неудачно, что и сам неловко упал на кочковатый газон и зашёлся в крике боли.
А скрипучий гудок судьи матча – знакомого до боли эстонца Саара – и его решительный жест оповестили зрителей, что назначен одиннадцатиметровый.
- Да твою же мать, - выругался Якушин. Незряче посмотрел по сторонам и снова выругался. Длинно и витиевато. Вовка аж заслушался. Эх, помнится, как-то довелось ещё в начале восьмидесятых, когда ни о каком Интернете никто и слыхом не слыхивал, общаться с одним историком. Сосед по даче у друзей, ага. Так тот, однажды, случайно саданув себе по ноге лопатой, как выдал тираду на несколько минут. Да такую, что все рты пораскрывали. «Большой загиб Петра Великого» оказался. А учёный тот, позже выяснилось, кандидатскую по русской обсценной лексике писал. Они ещё потом за ним с тетрадками бегали и просили повторить под запись.
- Фомин, - отмер, наконец, Михей. – Выйдешь вместо Радикорского. Он сегодня, судя по всему, отыгрался. Савдунин идёт на его место. И, Володя, попробуй что-нибудь сделать, я тебя очень прошу!
- Да ладно, чего уж, - неловко сказал Вовка. – Все будет тип-топ, Михал Йосич!
Бить пенальти пошёл Демин. Обычно штрафной удар выполнял Гринин, но его после столкновения с динамовским защитником пришлось заменить.
- Ты сможешь! – подбежал к Третьякову Вовка. – В глаза мне смотри! Реагируй по удару, не гадай. Слышишь?
Третьяков часто-часто закивал.
- Не боись, - с нервной улыбкой сказал он. – Я в порядке, Вов. В крайнем случае, просто обратно в Куйбышев отправят, верно?
- Я тебе дам Куйбышев! – рассердился Фомин. – Нам с тобой ещё в Бразилии за золото играть. Давай!
- Ото-о-йдитте за линнннию, - о, а вот и судья со своим смешным акцентом. Законник, блин. Да иду я, иду.
Демин начал свой разбег. Болельщики затаили дыхание. Кто окажется сильнее, вратарь или форвард? Форвард или…
- Да! – заорал Вовка и первым бросился к лежащему на земле товарищу. – Молодец! Намертво забрал!
А дальше было уже неинтересно. Просто в дополнительное время Фомин разбросал финтами уставших защитников ЦДКА и выкатил мяч Бескову, как на блюдечке. Но разве это они тогда выиграли? Конечно, же нет. Они победили в тот момент, когда нескладный худой верзила Третьяков вытянулся в струну двухсполовинометровуюююю и вытащил, выцарапал сильно пущенный мяч из «девятки» собственных ворот.
[1] «Советский спорт» от 09.10.1948 года
Радикорский - третий.
Глава 10
Событие двадцать первое
Причина вашего провала проста. Вы мало тренировались
Ваш главный соперник – в зеркале
Главное в спорте – не проиграть духом
Только Вовка пристроился на разложенную кровать рядом с Наташей Аполлоновой … Нет, не лёжа. Сидели, обнявшись, и целовались, ну, начали целоваться, как загрохотала входная дверь в квартире. Так входил только хозяин. Генерал. То ли сил девать некуда, то ли специально, предупреждая домашних, что хозяин пришёл, но Аркадий Николаевич всегда толкал с силой дверь, перед тем как зайти. И она, повинуясь какому-то по счёту закону Ньютона, (или Кирхгофа?) врезалась в стенку. Громко. Вовка, когда в один из первых своих посещений генеральской квартиры эту вмятину в стене с осыпающейся штукатуркой увидел, то думал, что случайно, так, кто-то толкнул, и всё жильцам заделать дыру некогда. А оказалось, что это фишка у генерал-полковника. Должно быть, с тридцатых годов привычка у Аркадия Николаевича. Там, генерал ты не генерал, хоть маршал даже, придут и арестуют чекисты с чистыми руками, вот и завёл себе правило один из главных чекистов, проверять, не прячется ли кто за дверью. Так, хоть успеет выхватить наган и пару горячих сердец остановить, спрятать семью и застрелиться потом.