Панов оглянулся, но в плотном потоке машин нельзя было выделить конкретных преследователей, и Станислав перевел взгляд на водителя.

— Кто за нами гонится, Саш? Что вообще происходит? За что меня хотят убить? И кто ты на самом деле?

— Ты задаешь слишком много вопросов, маэстро. Доберемся до безопасного убежища, все выяснится. Главное, что я твой друг.

«Фиат» свернул к Ваганьковскому кладбищу и остановился во дворе девятиэтажного дома.

— Выходим, быстро!

Они выскочили из машины и бегом направились к дому, но в подъезд не зашли, обогнули небольшое кирпичное строение котельной и нырнули в его распахнутую дверь, которая сразу же закрылась за ними. Пробежав короткий коридорчик, Фадеев толкнул фанерную дверь в тупике коридора, вошел в небольшой чулан с каким-то тряпьем и коробками и стал спускаться в открытый квадратный люк. Панов, как во сне, последовал за ним, ни о чем не спрашивая. Люк сам собой закрылся за ним, отрезая выход наверх. Лестница была деревянная, старая, затоптанная, словно ею пользовались часто и много лет подряд, но ступеньки не скрипели, создавая впечатление монолитной конструкции. На глубине шести-семи метров она кончилась в подвальчике, заставленном бочками и ящиками, тускло освещенном единственной лампочкой в металлическом наморднике. Запахи пыли, ржавого железа, гнилого дерева заполняли подвальчик снизу доверху и создавали впечатление старости, ветхости, запустения и забытости. Но Панов не успел проникнуться духом помещения. С гулом отъехала часть стены подвала, в лицо брызнул яркий свет, Фадеев подтолкнул друга в спину, и Панов шагнул в открывшийся проем, широко открывая глаза.

Помещение больше всего походило на зал Центра управления полетами: ряды пультов и столов с компьютерами и дисплеями разных размеров, какие-то шкафы у стен с мигающими индикаторами перед рядами пультов, спускающимися вниз амфитеатром, гигантский — во всю стену — экран с двумя земными полушариями, покрытыми неравномерной сеткой, в узлах которой разгорались и гасли цветные огоньки.

— Не останавливайся, — сказал Фадеев, понимающе глянув на лицо Панова.

Тот переступил невысокий порог, продавил телом какую-то невидимую упругую пленку и окунулся в мир других запахов, среди которых можно было уловить запах озона, и звуков — от тихих человеческих голосов до таких же негромких звоночков, зуммеров и писков.

Фадеев уверенно направился вдоль крайнего ряда пультов к правому углу зала, нагнулся к женщине в белом костюме у пульта, та кивнула, и Александр шагнул к открывшейся двери в стене зала, между двумя шкафами. Панов догнал его в коротком коридорчике, освещенном длинной светопанелью.

— Это что, центр управления полетами? — спросил он. — Очень похож. Я видел по телеку. Или какой-то вычислительный центр?

— Нечто в этом роде, — кивнул Фадеев. — Ты не читал роман Азимова «Конец вечности»?

— Читал в детстве. А что? При чем тут Азимов?

— Он был посвящен в наши дела. Организация «Вечность» существует, хотя и не в том виде, в каком описал ее известный писатель.

То, что ты видел, это лишь кустовой терминал, один из районных центров анализа накапливаемых искажений реальности.