— А я-то ее искал, искал... Где вы ее взяли, начальник?

— Мы ее взяли в том месте, где был убит бухгалтер Орлов, — твердо сказал Дроздов.

Савушкин откинулся на спинку стула и, не моргая, смотрел на капитана. Крупные капли пота выступили у него на лбу. Вдруг он вскочил, сорвал с головы кепку и с размаху бросил ее об пол.

— Я убил? — захрипел Савушкин, будто страшный смысл этих слов только сейчас дошел до его сознания. — Что же это делается, товарищи?! Ну выпил, ну был в нетрезвом виде, ну побили мне машину, согласен, каюсь, штрафуйте! Отбирайте права! Но за что же держать меня, таскать по милициям, да еще заявлять, что я убил... Никого я не убивал! — кричал он. — Это не моя кепка. Что, на ней написано, что она моя? Вы подобрали ее где-то, да мне и приписываете.

— Успокойтесь, Савушкин, не шумите, — негромко сказал Гончаров, — кепка ваша, и о ней разговор окончен. Скажите, где вы поцарапали машину?

Савушкин тяжело дышал и ничего не говорил. Наконец, овладев собой, ответил:

— По дороге из Клина какой-то мальчишка камень бросил.

— Неправда, — спокойно сказал Гончаров. — От камня, брошенного рукой мальчика, такого следа быть не может. Экспертиза уже установила, что это след пули.

— Не знаю, ничего не знаю.

— Подумайте, Савушкин, — снова вступила в допрос Коваленко. — Дело серьезное, отмахнуться словами от него нельзя. От ваших показаний многое зависит. Мы можем не знать некоторых подробностей. Расскажите о них. Объясните, что вас толкнуло на преступление. Ведь мы все равно узнаем. Сказать правду — в ваших интересах. Поймите, правдивые показания могут облегчить вашу участь.

Коваленко говорила доброжелательно, словно перед ней находился тяжело больной человек, отказывающийся принять лекарство.

— Вы только послушайте, Савушкин, что говорят факты, — продолжала она. — Вчера вечером убит бухгалтер столовой Орлов, у которого похитили портфель с деньгами. Я утром спрашивала у вас, где вы были вечером. Вы несколько раз меняли показания.

Коваленко взяла дело, лежавшее у нее на столе, и быстро нашла нужный ей документ.

— Вот вы ответили, так и записано в протоколе допроса: «Сегодня днем я ездил к своей тетке, проживающей в Клину по Садовой улице в доме № 4, и вернулся от нее часов в десять вечера». Проверяю ваши показания — оказывается, ложь. Не ездили вы к тетке и не были у нее около двух недель. Так или не так?

Савушкин молчал. Он сидел, опустив голову на руки, облокотившись на колени, и, сжимая пальцами виски, глубоко вздыхал.

— Далее, преступник был на автомашине «Волга» серого цвета, точно такой какую водите вы. Когда он бежал на ней с места преступлении, старшина милиции Крылов выстрелил вслед. На вашей машине обнаружена пулевая пробоина. Я спрашиваю: откуда она? Вы отвечаете, какой-то мальчик бросил камень. Ложь! Экспертиза установила, что это не след камня, брошенного рукой ребенка, а след пули.

Савушкин продолжал молчать.

— Но и это не все. Очевидны, как один, повторяют: стрелял в Орлова человек в черной кожаной куртке. Я спрашиваю: вы носите черную куртку? Вы отвечаете: да. Что это, совпадение? Нет! На месте преступления найдена кепка, утерянная человеком, убившим Орлова. Ваша кепка? Ваша. Вы понимаете теперь всю нелепость запирательства?