. Освобожденных крестьян я видела сама — их много поступало на „вольные места“ в Москву, где они проживали много лет все у тех же хозяев „вольными“, и ставшими скорее членами их семьи <…>[94]. Мы даже[95] с их детьми! На нашей улице[96] обосновалось много таких крестьянских семей из Тульской губ[ернии]. И в большие праздники у нашей почтенной няни собирался большой круг односельчан и родных. По РХ они брали в складчину ложу в Б[ольшой] театр на „Жизнь за царя“ — Сусанина. Как это непросто описать таких замечательных людей, с таким достоинством перенесших крепостную зависимость! — восклицала Нина Михайловна и продолжала: — Я любила забегать к ним, оттуда к тете — наверх, где собирались ее друзья „нигилисты“… А у бабушки А. А. Соколовой-Кандорской бывали профессора университета и Консерватории, артисты Малого и Большого театра, где тогда ставили оперы Чайковского (Онегин и <…>[97]), а в Малом играла Ермолова в „Грозе“ и „Бесприданнице“ Островского. Ермолова дружила с детства с моими тетками и матерью, и эта дружба сохранялась всю жизнь. Добролюбов уже написал свое „Темное царство“ и „луч света“ по поводу пьесы Островского, отмечая пробуждение культуры русского общества, той трудовой интеллигенции, которая опрокинула самодержавие. Островский вместе с Некрасовым и Щедриным обличал своим художественным словом. [Вспоминаю] молодых художников „Передвижников“. Из них бывали у нас Мясоедов и другие. Мы ходили на все их выставки, собиравшие все молодое, культурное московское общество. Третьяков создавал свою Галерею, покупая лучшие картины и заказывая портреты… А потом выставлял, направляя в Петербург и в провинцию»[98].

Мария Николаевна Неуймина[99], знавшая Нину Михайловну со студенческой юности и на протяжении всей ее последующей жизни, писала о семье Субботиных — Соколовых — Кандорских, вероятно, со слов Нины Михайловны: «Это была большая патриархальная семья со множеством чад и домочадцев, в которой еще сохранились старые слуги — бывшие крепостные. Члены этой семьи могли служить образцом тех интеллигентов-разночинцев, которые в 70–80‐х гг. прошлого века группировались вокруг Московского университета. У Субботиных часто собирались друзья старшего поколения — деятели освободительного движения 60‐х гг, профессора университета, инженеры», — писала она. И продолжала далее: «Молодежь привлекала в дом студентов, артистов (подругой тетки была М. Н. Ермолова), членов только что основанного общества „Передвижников“ (Крамской, Мясоедов) [по преданию, художник Мясоедов на картине „Пушкин в Москве“ писал лицо княгини Волконской с Н. М. Субботиной[100]][101], литераторов и писателей (на дочери Н. Гарина-Михайловского был впоследствии женат один из братьев Нины Михайловны)»[102].

Семья действительно была музыкальной и театральной. Мама и тетки Субботиной с детства дружили с Марией Николаевной Ермоловой (1853–1928). Любимым времяпрепровождением семьи была организация любительских театральных постановок. Нина Михайловна рассказывала об этом: «Мама и тетки дружили с детства с М. Н. Ермоловой и ее супругом. С 14 лет М[ария] Н[иколаевна] устраивала детские спектакли у них во Владыкине