Ко всем, кроме одного. Погребальный сруб Париса продолжает полыхать на главной площади, затмевая прочие огни, однако никто не ищет его тепла. Лишь Гектор горестно стенает и плачет, призывая своих солдат, рабов и слуг подбрасывать в бушующее пламя больше дров, а сам то и дело черпает большим двуручным кубком вино из золотого сосуда и возливает его вокруг костра. Издали чудится, будто вымокшая насквозь земля сочится багряной кровью.

Ужин схолиаста почти закончен, когда на лестнице слышатся чьи-то шаги.

Сердце подскакивает к самому горлу; во рту появляется неприятный привкус страха. Кто-то подстерег Хокенберри и даже осмелился на преследование. Тут и сомневаться нечего. Ноги ступают еле слышно: загадочный гость осторожно крадется наверх.

«Может, какая-нибудь женщина позарилась на брошенные ворами вещи?» — предполагает ученый, однако луч надежды, едва загоревшись, печально гаснет. Во-первых, из темноты слабым эхом доносится тихий звон металла — видимо, бронзовых доспехов. А во-вторых, насколько ему известно, троянские дамы во сто крат опаснее большинства мужей двадцатого и двадцать первого столетия.

Схолиаст как можно тише поднимается с места, убирает в сторону хлеб, сыр и вино, зачехляет свой нож, беззвучно вытаскивает клинок и делает шаг назад, к уцелевшему краю стены. Подумав, он прячет меч под алым плащом, тяжелые складки которого треплет порыв ночного ветра.

«У меня есть квит-медальон». Левая рука невольно тянется к маленькому приборчику для квантовой телепортации, висящему на груди под одеждой. «С чего это я решил, будто не сохранил ничего ценного? Пусть этой штучкой нельзя воспользоваться без того, чтобы жители Олимпа не засекли меня и не бросились в погоню, а все-таки вещь редкостная. Настоящее сокровище». Хокенберри достает фонарик и держит его на весу, как тазерный жезл. Кстати, сейчас бы он действительно не помешал…

Шаги звучат уже близко. Что, если это бог? Бессмертные и раньше пробирались в город в обличье простых людей. И разве у них недостаточно причин, чтобы преследовать бывшего схолиаста, убить его и забрать драгоценный медальон?

Таинственный гость одолевает последние ступени. Выходит под открытое небо. Мужчина щелкает кнопкой, и луч фонаря выхватывает из темноты фигуру…

Это существо низкого роста, не выше метра, и вообще мало похоже на человека. Колени загнуты назад, руки сочленяются неправильно, правая ладонь ничем не отличается от левой, лица вообще нет, и все заковано в темный пластик или серо-красно-черный металл.

— Манмут, — с облегчением выдыхает Хокенберри, отводя круг света от зрительной панели маленького европейца.

— Под этим плащом упрятан короткий клинок, — произносит моравек по-английски, — или ты просто рад меня видеть?

Поднимаясь на башню, ученый никогда не забывал прихватить с собой немного топлива про запас. Обычно это были засохшие коровьи лепешки, но нынче удалось разжиться охапкой ароматного хвороста, которым из-под полы торговали на площади лесорубы, собиравшие дрова для погребального сруба. И вот на площадке трещит костерок, а Манмут и Хокенберри сидят на камнях друг напротив друга. Дует пронизывающий ветер, и человек радуется тому, что может хотя бы погреться.