– Разве я давал такое обещание?

– А как же! Вы сказали, что когда убедитесь в моей кредитоспособности… Если хотите, верну вам долг с процентами – теперь я могу себе это позволить, но через год, ведь вы знаете, что с наличными у меня плохо. Надеюсь, что с меня, как с друга, вы не возьмёте много?

Генрихом на миг овладело искушение продолжить игру и «поторговаться» с Кубисом из-за процентов. Но он преодолел его – надо было быстрее выпроводить гостя.

– Ах, да, припоминаю! Никогда не думал, что вам удастся поймать меня на слове! Но раз обещание дано надо его выполнять!

Кубис написал новую расписку и порвал старую.

– Что же вы собираетесь делать с фотокопиями? – спросил Генрих, когда гость собрался уходить.

– Получше спрятать. Пока…

– Вы с ума сошли! Их надо немедленно положить на то место, где вы их взяли. Сегодня же!

– Ни за что на свете!

– Тогда распрощайтесь с ними, забудьте, что вы держали их в руках! Допустим, сегодня или завтра Альфредо Лерро обнаружит, что эти документы пропали. Он смертельно перепугается и вызовет Штенгеля. И знаете, кто головой ответит за пропажу? Пауль Кубис! Зять Альфредо Лерро и по совместительству помощник начальника внутренней охраны завода. Человек, которому, кроме этого, поручено охранять личность Лерро и его дом…

– Так какого дьявола вы советовали мне искать эти документы?

– Во-первых, чтобы убедиться в их существовании, во-вторых, чтобы снять с них, на всякий случай, копии, в-третьих, чтобы вы знали, где они лежат, и следили, чтобы они не попали ни в какие другие руки…

Кубис вытер вспотевший лоб.

– Вы меня ужасно испугали. Фу, даже дыханье спёрло! Конечно, вы правы… А если так, мне надо спешить…

Когда Кубис ушёл, Генрих снова запер дверь на ключ. Наконец он остался один со своей радостью.

Он выполнил, он сумел выполнить то, что ему поручили! Сегодня ночью он отрапортует об этом кому следует, и завтра микрофотопленка будет уже далеко! Ни высокие стены, ощерившиеся дулами пулемётов, ни двойное кольцо продуманной до мельчайших деталей охраны не устояли против воли одного человека!

Выключив свет, Генрих поднял тяжёлую штору и распахнул окно. Широким потоком в комнату полилась ночная прохлада. Казалось, в неё можно погрузить руки и пылающую голову, как в горный поток, что сейчас зальёт всю комнату и внесёт в неё и тоненький серпик луны, отражающийся на его поверхности, и отблеск далёких звёзд, мерцающий в его волнах.

Ещё одна звёздная ночь вспомнилась ему, и это воспоминание кольнуло сердце острой болью. Вот так же он стоял у раскрытого окна в Сен-Реми, стоял вместе с Моникой. И тогда на них тоже наплывала ночь со всеми своими звёздами, напоённая тонким ароматом горных трав и цветов, обещая вечность для их любви. Воспоминание было настолько живо, что Генрих почти физически ощутил прикосновение плеча девушки, и уже не боль, а печальная нежность и радость пронизали всё его существо, он постиг неразрывную связь всего доброго и прекрасного в мире, ту бессмертную силу, что ведёт разных людей в различных уголках земли на борьбу за справедливость и правду.