Раздумывать Козлову больше не было времени. Он толкнул тяжелый стеклянный круг — и его лицо обдал порыв прохладного солоноватого воздуха и тонкий веер брызг. Иллюминатор оказался достаточно широким, чтобы он смог протиснуть в него плечи. Еще с детства, с той поры, как мальчишкой Антошка Козлов с корешами лазил по чердакам и подвалам унылых пятиэтажек-«хрущевок» в Кузьминках, он помнил золотое правило: если пролезли плечи — за ними пролезет и остальное туловище. Козлов легко подтянул длинные ноги, уперся во что-то твердое, оттолкнулся и, как тугая пробка из бутылки, выпрыгнул на свежий воздух до пояса. Высвободив руки, он ухватился за металлический выступ, подтянул ноги, и в тот самый момент, когда Сержант уже хотел поймать его за болтающиеся ступни, Антон полностью перевалился через край иллюминатора наружу… и повис на металлическом выступе.

Сержант высунул голову и, жмурясь от летящих ему в глаза брызг, заорал в сгустившуюся тьму:

— Куда ты, козел? Утонешь ведь!

Но порыв ветра и очередной всплеск океанских брызг заглушили его крик. Повернув голову влево, Сержант увидел, как беглец тщетно пытается подтянуться на руках и нащупать ногами какую-нибудь опору. Но силы уже явно покидали его. Прошло еще несколько мгновений — и он со страшным криком ужаса и отчаяния полетел в черную пасть волнующегося океана. Косая волна, величаво бегущая от борта громадного лайнера, туг же отнесла барахтающееся тело далеко в сторону, и черноволосая голова растворилась в океанской мгле, а его крик о помощи растаял в шуме волн.

— Вот блин! — тихо выругался Сержант. — Предупреждал же дурака, что мочкану, — вот и мочканул…

— Давай так, Сапрыкин… — начал разговор Варяг, когда они наконец-то добрались до его каюты. — Сейчас Степа приведет назад твоего топтуна, и мы у него наконец выясним, кто он такой и по чьему приказу действует. А ты мне, чтоб время не терять, пока расскажи, какой там у тебя главный личный пароль доступа к счетам. О чем ты только что толковал? — И для пущей важности Варяг вплотную подошел к Сапрыкину и помахал у него перед носом трофейным «тэтэшником».

— Я не зн… не знаю… Не помню… вернее… — сорвавшимся голосом ответил Сапрыкин.

— Не помнишь? Похоже, ты, Сапрыкин, воспитывался на повестях Аркадия Гайдара о героях-пионерах, — угрожающе заметил Варяг. — Но вот что я тебе скажу: я не Гайдар, и ты не юный барабанщик. Так что лучше тебе расколоться сразу. Разговор у меня с тобой будет короткий. Пойми, я не за тем тебя искал несколько месяцев, чтобы напоследок в игры с тобой играть. Вот что я тебе скажу. За то, что ты счета общака почистил, — с тебя спрос общественный. И тут я в качестве представителя общественности выступаю. Но есть у меня к тебе и личный счет. И вот за это ты лично передо мной вину несешь. И соответственно наказание от меня лично заслуживаешь. Много ты мне крови попортил, Сапрыкин. Помнишь, в прошлом ноябре меня на большом сходняке повязали да умыкнули хрен знает куда. Это ведь твоя была задумка. Из-за тебя я провел четыре месяца в каменной яме, чуть не сдох там от мороза и голода. Из-за тебя положили стольких верных людей, а теперь из-за тебя, падлы, погибла и дорогая мне женщина. И даже моя ни в чем не повинная дочка-малолетка страдала из-за тебя.