Анна спрятала лицо у него на груди.

– Мы упустили свой миг, Филип. Но сохранили любовь.

Она посмотрела на него.

– А раз так, я многое смогу вынести. Мне достаточно только изредка вот так обнимать тебя.

Филип не мог отвести от нее глаз.

– Ты не боишься греха?

– С тобой – нет.

Она оставалась все той же – упрямой, шальной и горячей. Он узнавал эту непокорность судьбе, силу духа, дерзость.

– Я упустил тебя. Я не заслужил такой любви.

– Ты лучше всех! Никого и никогда я не смогла бы так любить.

Они еще долго говорили в серебристых лучах лунного света. Порой, вспоминая ушедшие дни, смеялись. Филип с радостью узнавал знакомый мальчишеский смех Анны. Он коснулся рукой ее щеки.

– Клянусь обедней, но или здесь недостаточно светло, или я чего-то не вижу. Где же веснушки, Анна, мои любимые, очаровательные веснушки?

– Увы, Фил, – смеялась Анна. – Исчезли вместе с детством.

– Жаль. Я не встречал девчонки с веснушками красивее тебя. И вообще никого красивее…

Анна насторожилась.

– А Элизабет Грэй? Она укрылась в аббатстве Вестминстера, и мне так и не довелось ее увидеть. Ведь она очень красива, верно, Фил?

Он легонько щелкнул ее по носу.

– Когда-то ты меня уже спрашивала о ней. Да, бесспорно, она хороша собой. Но совсем другая, чем ты. Ты – как бесенок и ангел в одном обличье. Даже без своих славных веснушек.

Потом он вспомнил об Оливере.

– Молодой Симмел вернулся в Нейуорт. Какой-то кузнец сделал ему приспособление с крюком, он надевает его на обрубок руки и удерживает им щит. А рубит левой. И как! Он говорит, что это ты научила его этому, рассказав про какого-то однорукого воина твоего отца.

– Творец небесный! Я ведь все это выдумала.

– Иной раз и ложь во благо.

Время шло, и они снова тянулись друг к другу, сливаясь в порыве любовного безумия. Физическая близость наполняла их исступлением. Обнимая Филипа, Анна жаждала новых и новых прикосновений. Его ласки, его сила, его страсть дарили ее телу почти невыносимую сладость. Но все же, в минуты затишья, она порой замечала напряженный, странный взгляд Филипа, словно направленный сквозь нее.

– Что с тобой?

Он не отвечал, пряча лицо в ее волосах, отшучивался.

Эта ночь иссякла быстрее, чем им хотелось. Анна и не заметила, как поблек, посерел свет луны на окнах. Они умолкли. Откуда-то долетел голос ночного сторожа:

– Господь дарует нам новый день! Четвертый час, и да будет ваше утро добрым!

Анна испуганно взглянула на Филипа. Приподнявшись на локте, он улыбнулся ей и сейчас же стремительно встал и начал одеваться. Анна сидела, прижав к груди край одеяла, ее волосы разметались по плечам.

– Филип! Скажи мне, ведь это не в последний раз? Скажи «да», иначе я не смогу более выносить свое одиночество.

Он вдруг кинулся к ней, обнял.

– Господи Боже мой, Анна! Это невыносимо! Ты ведь принцесса из дома Ланкастеров, а я воюю с Алой Розой, с твоим отцом. И я не могу поступить иначе. Король Эдуард – мой сюзерен и друг. Я служу ему, потому что я в него верю…

Он не договорил и опустил голову. Анной вдруг овладел ужас. Вновь тень войны Роз разлучала их. Девушка уперлась руками в грудь рыцаря и оттолкнула его.