Прошла пара часов и в наступающих сумерках я, не раздеваясь, с наслаждением погрузился в парящую воду. Стараясь не застонать от счастья погрузился с головой в горячую воду, расслабляясь каждой клеточкой и ощущая накатывающееся на меня волны счастья. Бултыхнуло, и в котле стало гораздо теснее. Я, отфыркиваясь вынырнул наружу и уставился в наглые глаза гоблина. У меня от возмущения перехватило дыхание, чем этот гад и воспользовался. Помахал у меня перед носом медалью и блаженно откинулся назад.

— Выходной однако, отдыхать будем.

— Ай, хрен с тобой, — согласился я, — отдыхаем.

Я вытащил из кучи дров подходящую доску, вбил ее меж стенок котла, организовав стол и выставил на него две свежесвиснутых кружки.

— Пиво, или чего-нибудь покрепче?

— Пиво самое оно будет, отвык я в аду от крепких напитков, жарковато там для них.

— Так ты сейчас в аду обитаешь? Я думал бог смерти к себе всех загребает.

— Слишком много народу там. Мрут все, а места мало. Коли жил как крыса, можешь безвозвратно раствориться в вечном ничто. Жил как герой, вернут обратно, защищать свой род. Остальных, кого к демонам, кого к половинчикам, кто в царстве мертвых остается ждать перерождения. Я в ад попал.

— И как там оно?

— Да неплохо, жить можно. Асторот мудрый правитель, без особых причин не зверствует… Ты кружки-то пустыми не держи, а я сейчас закусь организую.

Гоблин поковырялся в своей сумке и достал оттуда чью-то жареную ляжку, килограмм на десять весом. Доска под ее весом жалобно скрипнула, но выдержала.

Копченое мясо адской крысы.

Действие неизвестно.

Ничего себе крыса, не то, что здешняя мелочь, такая и волкодава загрызет и не почешется. Но это ей не помогло, вон, лежит разобранная на запчасти и не пикает.

— Держи, — гоблин швырнул мне тонкий ломоть, — это лучшая закусь под пиво.

Он оказался прав, не смотря на свой ярко-алый вид и специфический запах с отчетливыми нотками серы, закусь оказалась что надо. Нежное мясо, в меру просоленное, острое и пряное. Да к тому же увеличивающее регенерацию по десять единиц в секунду, аж на целый час. Надо будет для себя выменять кусочек.

Мы чокнулись вновь наполненными кружками.

— Неужто сами таких добываете? Зверюга-то здоровенная.

— Они когда жрут, совсем вокруг себя ничего не видят, а на останках аворока пировать можно долго…

— Это что за тварь такая?

— Тварь! Ты, правильно сказал, — чуть заплетающимся языком прорычал он, — именно, что тварь! Каменная гусеница, только вырастает с пол вот той башни разменом. Жрет всякие камни, но особенно любит мифриловую и адамантовую руду, чует ее за сотню верст. А мы как раз ее и добываем в шахтах. Сдаем приемщику, тот на склад, а эта тварь тут как тут. Нам охранники рассказывали, что раньше пытались склады в глуби пещер делать, но эти твари любую преграду прогрызали и всю руду пожирали, а у них и так шкура каменная, а как мифрила нажрутся совсем непробиваемые становятся. Так сейчас склады по-другому делать стали. По центру огромной пещеры, на цепях подвешивают стальной короб, аворок приползает, а дотянуться до него не может, так и ползает под ним, пока его охрана с рырками не убьет. А затем, что бы с этой тушей не возиться оставляют ее крысам, те выгладывают ее изнутри под чистую, а шкуру потом на переплавку пускают, в ней всяких металлов целая гора. А мы пока на них охотимся, жаль аворок редко приползает, мясо у крыс вкусное.