Рассказать мне вам, любезные читатели, осталось совсем немного.

От доктора мы отказались немедленно. Заботы моей дорогой жены и здоровая пища сделали свое дело: преж­няя сила мало-помалу стала возвращаться ко мне. Смеш­но сказать, но больше всего на свете Лорна любит сидеть рядом со мной и наблюдать, как я ем, причем это одно­образное представление ей никогда не надоедает. Мы идем с ней по жизни долгие годы, деля печали и радости, и когда она, обняв меня, бродит со мной по зеленым эксмурским холмам, мы в любую минуту знаем, о чем ду­мает каждый.

Я по-прежнему фермерствую, но при нынешнем моем солидном положении мне уже нет нужды выкладываться до изнеможения. У Лорны огромное состояние, но мы почти ничего из него не тратим, разве что в тех случаях, когда приходится помогать какому-нибудь бедному соседу. Время от времени я покупаю Лорне дорогое платье, и она по-детски радуется ему, но, походив в обнове день-другой, она снова надевает привычное простое платье, и от этого я люблю ее еще больше. Наблюдая за Лорной, я все больше убеждаюсь в том, что благородная безыскусность ее манер объясняется тем, что половиною своего аристократического величия она сама пренебрегла за ненадобностью, а вторую его половину решила при­беречь для наших детей.

Несколько слов о Томе Фаггусе.

После его участия в битве при Седжмуре королевское прощение потеряло силу, и мой неугомонный родственник вновь оказался вне закона. Однажды солдаты подстерег­ли его на Барнстеплском мосту, перекрыв ему пути спе­реди и сзади. Тогда Том шепнул словцо своей земляничной красавице, и она, не задумываясь, перемахнула через парапет прямо в пенную воду и, отплыв подальше от зло­получного места, выбралась с хозяином на берег в ни­зовьях реки. В другой раз, зная о пристрастии Тома к горячительным напиткам, власти устроили ему засаду в придорожном трактире, но Винни, услышав зов хозяина, вышибла дверь и, подмяв под себя двух констеблей, вы­несла Тома из западни.

Эксмурские барды сложили две баллады об этих двух выдающихся побегах Тома, и поскольку баллады эти поют у нас стар и млад, не стоит мне, любезные читатели, утомлять вас, подробно пересказывая то, что и без того у всех на слуху. Могу лишь сообщить, что для третьей баллады Том Фаггус повода не дал: до нас дошли вести, что его, в конце концов, поймали и, препроводив в Тонтонскую тюрьму, вскоре повесили. Вести, слава Богу, ока­зались ложными. Сопровождаемый верной женой и чу­десной земляничной красавицей, а также пользуясь восхи­щением и сочувствием целого графства, Том удалился туда, где закон не мог дотянуться до него, и когда, нако­нец, на трон взошел новый король, Том Фаггус получил новое прощение [83], или, как говорят судейские, амнистию. После всех мытарств Том окончательно вернулся на стезю законопослушания, респектабельности и относительной трезвости, неустанно внушая своим многочисленным по­томкам, что порядочность есть первейшая из всех челове­ческих добродетелей.

У нас с Лорной тоже много детей. Матушка моя совершенно счастлива и нисколько не ревнует меня к Лорне, потому что внуки и внучки не оставляют ей времени для подобных глупостей.