— Славно же я поспал, пока никто не суетился вокруг меня. Как продвигается работа над тараном? Краснозуб, опершись на копье, сказал:
— Осталось совсем немного, хозяин. Я уже приказал запалить костер, чтобы обжечь бревно и сделать его потверже.
Клуни слегка согнул свой перебитый хвост.
— Хорошо. Спилите большие сучья у самого ствола, так вам будет легче нести его. А теперь, лисица, перемени повязки и дай мне чего-нибудь, чтобы я снова уснул. От того, что ты дала вчера, толку было
. мало: я проворочался несколько часов — все никак не мог заснуть.
Села склонилась в низком поклоне:
— Теперь, когда мой сын принес необходимые травы, я смогу дать вам хорошее снотворное, ц сэр. Спать будете без задних лап, извините за выражение.
— Давай что хочешь, лишь бы заснуть, — ответил Клуни.
Вечером Клуни разрешил Краснозубу и Черноклыку напиться вдоволь ячменного пива, что нашлось в церковном погребе. Он позволил пить также и Селе. О да, она сумела ловко притвориться, что пьет наравне с крысами. Пока они пили пиво, сам Клуни сделал вид, что выпил сонное питье. Ни лисица, ни Клуни не выпили на самом деле ни капли.
Ночью Клуни старательно вторил храпу своих пьяных подчиненных. Внезапно он почувствовал, что его подушка слегка шевелится. Села проглотила наживку! Он не сомневался, что наутро его план как ни в чем не бывало снова будет лежать под подушкой, а у Селы будет где-нибудь спрятана его точная копия. Что ж, теперь можно и поспать. А пока мыши укрепляют ворота, Клуни подкопается под юго-западный угол стены аббатства!
*9*
Без четверти час три фигуры пересекли сад аббатства. Луна выглянула из-за туч, и пруд, отбрасывая на стены мерцающие голубоватые блики, засиял серебром. Констанция и Мафусаил несли лампы, Матиас — щит. Друг за другом они поднялись по лестнице, кивками приветствуя часовых, а те желали им удачи.
Матиас не хотел устанавливать щит на место до назначенного времени. Он считал, что они должны точно следовать написанному и ждать, пока не наступит первый час дня полнолуния.
Трое друзей молча стояли у вырезанного на камне круга. Матиас крепко сжимал щит. Высоко над Рэдволлом висела луна, казавшаяся на черном бархате ночи золотой монетой.
Но вот раздался удар колокола. Наступил час ночи — первый час дня. Матиас благоговейно положил щит Мартина на каменный круг, много лет ожидавший этого момента. Щит, звякнув, лег в выемку, точно совпав с ней по размерам.
— Смотрите! Щит отражает лунный свет прямо в небо! — воскликнул Матиас.
Полированная поверхность щита отбрасывала в ночное небо яркий белый луч.
Мафусаил, приложив лапу к глазам, пристально смотрел в небо, пытаясь проследить направление отраженного луча.
— Поистине прекрасное зрелище! — выдохнул он. — Но, увы, мои глаза уже не те, что раньше. Я вижу только луч света, устремляющийся в бесконечность.
— Постой. Посмотри на крышу аббатства, — сказала Констанция. — Видишь, луч освещает конек крыши. Я вижу флюгер ясно, как днем.
— Не может быть, — сказал Матиас, но, присмотревшись, воскликнул: — Да, ты права! Луч указывает прямо на флюгер.