Он сказал это так, будто обвинения против отца, опубликованные несколько дней назад, были сущим пустяком.

– Все обладают свободой слова, – продолжил он. – Но никто не хочет от нее пострадать.

Он положил газету.

– Нам требуется продолжение. Все пытаются связаться с Линнеей Каупанг. Но она должна говорить именно с нами. Ты же помогала вытащить ее из подвала. Ты не можешь поехать к ней с Харальдом или Мортеном и сделать интервью?

Лине покачала головой.

– Я занимаюсь другим делом, – ответила она. – Мортен П. и Харальд тоже заняты.

– Я думаю, ты не совсем понимаешь, – сказал Фростен и хлопнул рукой по первой полосе газеты.

– Нет, – сказала Лине уверенным голосом. – Мортен П. как раз получил подтверждение, что Министерство юстиции инициирует дело об освобождении от занимаемой должности начальника полицейского управления. Я пишу о причинах.

Фростен открыл было рот, но тут же его захлопнул. Лине достала из сумки старомодную аудиокассету.

– Этот сюжет будет основан не на домыслах и предположениях, – сказала она.

С утра день был ясным, но серые облака закрыли солнце, накрыв землю тенью. Вильям Вистинг вышел из машины и поднял глаза к осеннему небу. Большая черная птица сделала пару широких кругов, а затем приземлилась на выступе скалы и хрипло закричала. Такой вот горный ворон дал название небольшому хозяйству Равнеберг[26].

Франк Рубекк стоял внизу у покрытого дерновой крышей дома, который находился возле реки, там, где когда-то располагалось пастбище. Небольшое здание топилось по-черному, в потолке было отверстие для дыма, как в саамских лавву. Его построил Рудольф Хаглунн. Над очагом он вешал угрей и другую рыбу, пропитывавшихся сочным ароматом дыма от горящих можжевеловых веток.

Вистинг открыл узкую дверь. Кислый запах дыма впитался в стены. Этот запах был ему знаком. Именно так пахло от Рудольфа Хаглунна во время первого допроса. Ровно как описывала на кассете Сесилия: от него несло кислятиной, дымом и чем-то еще.

Криминалисты работали уже много часов, следуя указаниям, полученным Вистингом от Хаглунна во время их последней беседы. Всем внутри не хватало места, и одетые в белое люди вышли, чтобы пропустить внутрь Вистинга и Рубекка.

На месте кострища была вырыта яма. Из-под земли торчали закопанные там человеческие останки. Сломанные кости и раздробленный череп. В пластиковом контейнере были собраны лоскуты одежды и фрагменты обуви: Хаглунн закопал их вместе со своей первой жертвой.

– Как долго… – спросил Рубекк и прочистил горло. – Как долго он держал ее в плену?

– Неделю, – ответил Вистинг.

Мышцы на лице Рубекка напряглись. Он достал из контейнера отстатки того, что когда-то было пряжкой ремня.

– Он использовал подушку, – тихо пояснил Вистинг.

– Лучше бы он выкинул ее на обочину, – заметил Рубекк, счищая землю с пряжки молодой девушки, которая была его племянницей. – Как Сесилию. Тогда мы хотя бы знали, где она.

– В тот раз все было по-другому, – сказал Вистинг, используя собственные слова Хаглунна. – Он позволил нам найти Сесилию. Это был отвлекающий маневр, чтобы мы перестали искать его укрытие.