— Это да, — согласилась она. — Я бы многое отдала за смартфон с ютубчиком. Хотя бы на часик раз в неделю. Тоска такая, что жуть. Ни музыки, ни фильмов, ни клипов. Словно от меня кусок какой-то отрезали или голодом морят. Не могу. Ломка прям.
— До сих пор?
— До сих пор. Я ведь дома дня не могла прожить, чтобы хотя бы часик музыку не послушать или на ролики не позалипать. А тут что? Серость. Унылость. Скука. Природа. Кругом одна природа. Прямо мечта для гринписовцев и прочих садоводом. А меня от нее уже тошнит. Где трассы? Где автомобили? Долбанные несколько километров можно полдня идти, пробираясь по буеракам. Проклятье! Куда не плюнь — везде одно медвежье говно. Я с ужасом представляю, что будет, если у меня, например, заболят зубы. Но это ладно. Это время от времени меня накрывает. А без музыки и роликов тяжко каждый день. Иной раз глянешь под ноги и мерещиться, будто это мой смартфон. Приглядишься — нет. Показалось…
— Я бы тоже не отказался от смартфона, подключенного к сети. — кивнул Андрей. — Той сети.
— Полезные сведения нужны?
— И это тоже. Но больше пообщаться со старыми знакомыми. Тут кроме тебя — все чужие. Ну… как чужие? Они ведь не знают, кто я и откуда. И им не откроешься. Да и о чем с ними разговаривать? У большинства уровень развития как у улитки или бурундука. Только обсуждение дел. И то — осторожное. Говоришь, а сам думаешь, как бы чего не сболтнуть. А там…
— Да уж… Наши близкие, наверное, уже и не вспоминают о нас. Похоронили. Оплакали. И на праздники могилки подправляют.
— Кто знает… — пожал плечами Андрей. — Я так до конца теорию Клима Дмитриевича и не понял. Во всяком случае тот вывод, к которому я пришел, выглядит слишком кошмарным.
— А что за вывод?
— Нет больше будущего. Просто нет. Растворилось в потоке хаоса. И мы с тобой только два его осколка, которые чудом выжили.
— А… — хотела сказать что-то Марфа, но прям залипла на несколько секунд. — Ты хочешь сказать, что этот старый козел уничтожил наш мир? Что он убил миллиарды людей?
— Да.
— Там же мама… сестра… отец… Боже!
— Он тебя к этому проекту не привлекал?
— Я только от тебя о проекте узнала. Судя по тому, что я тут, очевидно, привлекал. Слушай. А что с теми, кто жил тут раньше?
— С кем именно?
— Ну, вместо нас.
— Со слов профессора их личности были в основном затерты. Какие-то остатки слились с нами. Тебе, кстати, как в новом теле? Не жмет нигде?
— Шутник. — смешливо фыркнула Марфа.
— Я серьезно. Меня первые недели прямо заносило. Не понимал кто я, где я, что я. С габаритами тела не мог совладать. Все непривычно…
— Тоже самое, — кивнула Марфа. — Только привыкала быстро, так как меня пороть почти сразу начали. Так что шкурку эту лягушачью я стала ощущать очень быстро и крайне отчетливо. Особенно на попе и спине.
— Боль… Меняет сознанье. Страх… Взрывает дыханье. Жизнь… Теряет, сгорает… Кровь в венах играет…
— Пламенев?
— Именно.
— Да… — тихо произнесла Марфа. — Что-то очень похожее. Боль обостряет ясность бытия. Но я бы согласилась месяц-другой с разбитой в кровь задницей хоть ради смартфона с пусть даже ограниченным количеством композиций.