Подкрепившись, они снова двинулись в путь. Но шли не так бодро, как раньше. Вокруг было темно и страшно, да и ноги их не успели отдохнуть. Айви и Хамфгорг не переставали удивляться, что Ксанф, оказывается, такой большой. Кентавры и ковры-самолеты, на которых их возили родители, убывали и прибывали с молниеносной скоростью. Однако дети не сомневались, что доберутся до дома. Есть такое правило: иди, сколько нужно, и придешь, куда стремишься.
Вокруг пока не было ничего интересного, и Айви развлекала себя, думая о том о сем. Она думала о своей комнатке в замке Ругна, где так уютно, где висит волшебный гобелен, на котором изображена вся легендарная история Ксанфа. Она думала о бамбуховых вишнях в дворцовом саду. Думала о дружелюбных призраках. Милли она считала призраком потому, что Милли стала живой тетей задолго до ее рождения, а вот Джордан настоящий призрак и по-прежнему обитает в замке. Айви знала, что Джордан когда-то помог спасти Ксанф от нашествия. С тех пор его стали уважать и, отлучаясь из замка по делам или в гости, просили присматривать за Айви. И вдруг Айви поняла, что дома, где раньше казалось скучно, очень много интересного. Дома гораздо лучше, чем в темном лесу!
И тут перед Айви что-то мелькнуло. Какой-то призрачный кентавр... Но где же он? Нет, почудилось.
Но Хамфгорг тоже что-то заметил, потому что остановился.
– Ромашка! – воскликнул он. – Она здесь!
– Кто? – не поняла Айви.
– Светлая лошадка. Когда я жил дома, она мне приносила сны.
– Она что, кентавр?
– Ромашка не кентавр, а лошадь. Лошадь, – повторил мальчик. – Это такое сказочное животное. Спереди оно похоже на морского коня, а сзади на кентавра. Когда-то Ромашка была темной лошадкой и разносила страшные и вообще плохие сны. Но теперь она стала светлой лошадью и разносит хорошие сны и грезы наяву. Я люблю Ромашку. Она приходит, когда мне одиноко, и никогда не говорит ничего плохого, как другие: прибери комнату, причешись. Только не понимаю, как она отыскала меня здесь, в лесу.
– А может, Ромашка меня искала? – спросила принцесса. – Искала и отыскала. А на ней можно покататься?
– Нельзя, пигалица. Это же лошадь-призрак. На призраках не катаются.
Айви хотела спросить, кто такая пигалица, потому что у нее дома про пигалиц никогда не говорили, но потом раздумала: наверняка это хорошее слово, наверняка так рыцари называют спасенных ими красавиц.
– А Ромашка может рассказать нашим папам и мамам, где нас искать? – спросила она.
– Раньше мой папа с ней поговорил бы, но теперь он только пищит, – горько вздохнул Хамфгорг.
Айви несколько озадачила последняя фраза, поэтому она ничего не сказала.
– Я сам могу с ней поговорить. Ведь мы почти друзья. Иногда я целыми днями сижу у себя в комнате один, а Ромашка меня развлекает. Она здорово умеет развлекать.
– А как домой попасть, Ромашка может показать?
– Кто ее знает, – пожал плечами Хамфгорг. – Вообще-то ее дело разносить сны. В другое время она невидима. Но я спрошу. – Хамфгорг сосредоточился. – Нет, – сказал он, – она не может показать дорогу. Говорит, ей запретили. Но Ромашка предупреждает, что впереди нас ждет нечто ужасное.