Сарфраз же просто почесывался в некоторых местах. Затем мы откручивали крышку здоровенной банки ибупрофена и принимали по две-три таблетки каждый, как говорится, «перед завтраком, для аппетита». Когда нескончаемая дорога или работа доводили нас до крайней степени усталости, мы иногда заглатывали и по двенадцать-пятнадцать таблеток в день, чтобы заглушить боль и дискомфорт, вызываемые долгим пребыванием в неудобной позе и недостатком сна. Потом кто-то из нас надевал единственную пару очков для чтения, которой мы пользовались по очереди, а второй выходил на улицу, чтобы почистить зубы (увы, да – и зубная щетка у нас с Сарфразом была одна на двоих).

Факт, что двое мужчин все время обмениваются предметами личной гигиены, был, конечно, сам по себе достаточно странен. Однажды утром корреспондент одного из местных журналов, ездивший с нами, чтобы собрать материал для статьи о Ваханском коридоре, попросил меня перечислить все наше с Сарфразом общее имущество.

«Значит, так, – начал я. – Мы передаем друг другу куртки, бритвы, носки, головные уборы, майки; у нас одна на двоих расческа, одно мыло, один запасной шальвар-камиз…»

«А трусы? – не удержался репортер. – Вы что, ребята, и этим пользуетесь совместно?»

«Я, конечно, не уверен, что стоит делиться такими подробностями, – сказал я смущенно. – Но, с другой стороны, врать тоже нет смысла». После чего пояснил, что провел детство в сельских районах Танзании, где никто не делает культа из личного белья. Так что я с самого детства не был брезглив. И вообще минимализм – стиль моей жизни.

«А вы как, Сарфраз?» – журналист все подробно записывал.

«Я тоже сторонник минимализма».

Закончив утренние ритуалы, мы снова садились в машину и ехали дальше, к нашей цели. Добравшись до нужной деревни, мы первым делом посещаем школу. Обычно при этом нас встречает стайка детей. Они хватают нас за руки, тащат вперед. Пожалуй, самая большая радость в моей работе – общение с учениками и учителями. В любом месте я уделяю этому время и пожимаю руку каждому ребенку лично, а нередко еще и прошу детей рассказать о школьных успехах.

Прибыв на «объект», мы извлекали из чемоданов толстые пачки купюр, и Сарфраз с шестидесятитрехлетним бухгалтером Муллой Мохаммедом составляли расходную ведомость. Мохаммед родом из деревни Кундуз; когда-то он был счетоводом у талибов, а потом стал работать бухгалтером всех наших ваханских проектов. Обычно он ездил по деревням с нами. Мы вели бухучет по старой британской системе, предполагающей двойную запись каждого изменения в состоянии средств. Все документы заполнялись от руки справа налево персидским письмом. Каждая операция, вплоть до пенни, заносилась в ведомость, а когда учетные записи были завершены (заполнение бумаг могло длиться часами), Сарфраз подводил внизу страницы черту, «закрывая» таким образом «ввод данных». Затем он со всей серьезностью предупреждал Муллу Мохаммеда, что если вдруг обнаружатся ошибки, его выгонят и отправят обратно к талибам.