«Посмотрите, в Кабуле хаос, – восклицал он. – У многих просто нет крыши над головой, что уж говорить об электричестве, продуктах питания, системах связи, канализации и воде. В деревнях у людей хотя бы есть земля, с которой они могут собирать урожай. Они могут пить воду из реки, поставить палатку в любом месте или даже спать под открытым небом. У них есть скот, или они могут охотиться, добывая хоть какое-то пропитание».

Он потянулся за черной записной книжкой. «Вам стоит начать работу именно здесь, в городе, – продолжал министр, проводя пальцем по списку контактных лиц. – Я знаю хороших строителей, которые помогут вам».

Очень заманчиво было заняться проектами в Кабуле, посвятив именно этому свои силы и потратив в этом городе те ограниченные средства, которыми располагал ИЦА. Столица Афганистана в руинах, и на налаживание образования для девочек может уйти пара десятилетий. Это достойная задача, но проблема в том, что я уже дал слово киргизам. Для того чтобы сдержать его, мне надо было как-то обойти Кабул и отправиться дальше, в Вахан.

«Извините, – сказал я своему собеседнику, – но мы хотим помочь людям в отдаленных областях страны, создавая школы там, где их раньше вообще никогда не было».

«Что ж, как знаете, молодой человек, – Гхани был явно разочарован. – Только имейте в виду, что уж в школах люди в глубинке нуждаются в последнюю очередь».

«Спасибо за информацию, – ответил я. – Но мне все же нужно ехать на север».

Путешествие по Афганистану напоминало блуждание среди призраков разбитых вещей.

Кристиана Лэм. «Круги, прошитые на сердце»

Когда мы впервые встретились с киргизами осенью 1999 года, я сказал им, что мне нужно узнать приблизительное число детей школьного возраста, живущих в восточной части Ваханского коридора. Годом позже из-за Иршадского перевала приехали торговцы, которые доставили Сарфраз Хану в Зуудхан несколько десятков пожелтевших тетрадных страниц, сложенных между двумя листами картона и бережно завернутых в фиолетовую бархатную ткань. В них содержалась, наверное, первая перепись населения Малого Памира: каждое хозяйство было внесено в аккуратно записанный синей шариковой ручкой реестр. Согласно этому документу, общее число киргизских кочевников составляло 1942 человека, а детей до 19 лет оказалось больше 900 человек. У этих ребят не было никакого доступа к образованию, а семьи, в которых они жили, постоянно перемещались по району площадью около двух с половиной тысяч квадратных километров. Западнее, вдоль берегов реки Амударьи (так у автора. Имеется в виду р. Вахан – приток Амударьи второго порядка. – Ред.), разделяющей афганские и бывшие советские территории, в двадцати восьми деревнях проживало более шестисот крестьян, принадлежащих к племени вахи. Услышав о нашей договоренности с киргизами, они тоже захотели построить у себя школы.

Когда Сарфраз показал мне этот список, я поразился не только тому, как точно и тщательно была собрана информация, но и количеству детей, которые, как выяснилось, ждут нашей помощи. К этому времени мне стало окончательно ясно, что Сарфраз, который за многие годы исколесил весь Ваханский коридор и досконально знал его, является идеальной кандидатурой для работы в качестве представителя ИЦА и координатора наших проектов в этом регионе.