Долгие годы борьбы за выживание подорвали здоровье пожилого киргизского командхана. В начале сентября распространилась весть о том, что Абдул Рашид Хан прикован к постели. Когда она достигла Бозаи-Гумбаза, Сарфраз тут же оседлал Казила, своего приземистого белого коня, и прямо среди ночи помчался в Кара-Джилгу. Несмотря на то, что Казил почти не отдыхал после недели постоянных разъездов, ему все же удалось покрыть расстояние в пятьдесят пять километров до рассвета.
Сарфраз прибыл к юрте вождя и увидел несколько десятков озабоченных киргизов, столпившихся вокруг нее. Больной лежал, укрытый пятью или шестью одеялами. Налицо были все симптомы острой сердечной недостаточности: холодный пот, учащенный пульс, одышка. Но все это не помешало Абдул Рашид Хану выразить неудовольствие по поводу приезда Сарфраза.
– Зачем ты примчался сюда? Ты должен надзирать за строительством школы! – прохрипел он.
– Я узнал, что ты болен, – ответил Сарфраз. – Мне необходимо было узнать, как ты себя чувствуешь.
– В твои обязанности не входит забота обо мне! Как без тебя рабочие закончат здание школы к зиме?
Мой друг выслушал этот выговор и вдруг понял, что наши задачи вдруг оказываются гораздо шире, чем мы предполагали. В истории нашего киргизского проекта было множество неудач и трагедий. Но теперь он приобрел новый смысл и статус:
Мы уже не просто возводим здание, мы дарим отчаявшемуся народу надежду на лучшее будущее.
Может, эта школа станет последней зацепкой, которая удержит этих людей на родине. В противном случае весной 2010 года они пустятся в полные опасностей скитания в поисках приюта в чужих краях. Но для того, чтобы школа выполнила свою миссию, ее нужно вначале достроить. Время идет, а дело стоит.
На следующее утро, пока Казила поили и седлали, Сарфраз позвонил мне и изложил новый план.
«Ситуация критическая, – заявил он. – Ты сможешь помочь мне?»
Моим первым желанием было бросить все и лететь в Афганистан. Но я быстро понял, что мое присутствие не решит никаких проблем. Я позвонил Вохид Хану, а тот стал обзванивать своих друзей, афганских и таджикских военных, чтобы узнать, сможет ли кто-то забрать Абдул Рашид Хана из его глуши и отвезти в больницу. Но никто не согласился. Тогда я обратился к полковнику Ильясу Мирзе, главе авиакомпании «Аскари», офис которой находился в Исламабаде. Но тот ответил, что без особого разрешения властей Афганистана пакистанский вертолет не сможет проникнуть в глубь чужой страны. Ближайшая точка, где он сможет приземлиться, находится далеко от Кара-Джилги – туда больному на повозке, запряженной яками, придется добираться не менее шести дней. И, наконец, я обратился к Кеюму Мохаммеду, своему другу, живущему в Кашгаре в китайской провинции Синьцзян. Он не раз организовывал альпинистские экспедиции на К2 и был в очень хороших отношениях с китайскими военными. Но тот тоже ничем не смог помочь.
Что оставалось делать? Пришлось обратиться к американским военным. Мне очень не хотелось просить их помощи, но выбора не оставалось. Я сел за компьютер и написал официальное письмо, беззастенчиво воспользовавшись своими личными дружескими связями с высшим военным руководством США.