Самолет взлетел и набирал высоту, а я старался мысленно составить четкий план нынешней поездки. Прошло уже восемь месяцев со времени моего последнего визита, и за это время Сарфраз завершил строительство девяти школ в Вахане. Кроме того, активно шла работа еще над тремя проектами. На этот раз нужно будет проинспектировать несколько действующих школ, оплатить накопившиеся счета и обсудить новые планы. По прилете в Файзабад мы тут же направимся в Вахан и доедем до самого конца шоссе, упирающегося в деревню Сархад. Оттуда Сарфраз продолжит путь на восток верхом. Ему необходимо добраться до Бозаи-Гумбаза, где каменщики из долины Чарпурсон уже начали работу: они разбивали огромные глыбы на более мелкие части, из которых предстояло сделать фундамент школы для киргизов. Тем временем я, сделав все, что собирался в Бадахшане, вернусь в Кабул и оттуда улечу в Англию, где запланировано мое выступление перед большой аудиторией в лондонском культурном центре Asia House. А потом я отправлюсь вместе со своими детьми на Эдинбургский международный книжный фестиваль.
Таков был официальный план. Но была еще и тайная его версия. Она предполагала, что я посещу Бозаи-Гумбаз вместе с Сарфразом. Но при этом мне все равно надо было успеть в Лондон и Эдинбург.
На то, чтобы добраться из Кабула до самого дальнего конца Ваханского коридора, а также вернуться обратно в столицу, у меня было всего десять дней. Обернуться за это время было практически нереально, но мне так хотелось наконец побывать на Малом Памире! Я просто обязан был взглянуть своими глазами на то, как живут киргизы, познакомиться с ними поближе. Ведь именно благодаря им Институт Центральной Азии пришел в Афганистан.
Через час мы приземлились среди бурых холмов, окружающих Файзабад, на посадочную полосу из стальных решеток, построенную некогда советскими военными инженерами. Пробираясь к выходу, я взглянул в окно и увидел, что самолет окружен четырьмя зелеными пикапами Ford Ranger. В кузове каждого помещалось более десятка мужчин, вооруженных автоматами Калашникова.
Командир отряда, мужчина с черными густыми бровями и красивой, начинающей седеть бородкой, был не кто иной, как Вохид Хан, командир сил безопасности Восточного Бадахшана. Именно у него в доме осенью 2005 года, в ночь, когда в Бахараке начались беспорядки, я впервые повстречался с Абдул Рашид Ханом и подписал с ним соглашение о строительстве школы в Бозаи-Гумбазе. Сейчас Вохид Хану было сорок два года. Впервые он взялся за оружие в тринадцать, во время вторжения советских войск. Как и многие моджахеды, которым пришлось бросить учебу, чтобы отправиться на войну, он уважал образованных людей и считал строительство школ одним из главных признаков восстановления мирной жизни после тридцати лет вооруженных конфликтов. Он был страстным сторонником женского образования и верил, что школы для девочек просто необходимы его стране. Этого же мнения придерживались многие его соратники, в том числе и командхан Садхар Хан – один из наших ключевых сторонников в Вахане.