– Лягте, – велел нос.

Да-да, из белесого свечения в пасти Змея Горыныча торчал обычный человеческий нос.

– Я сказал – лягте!

Иван озадаченно покосился по сторонам: к кому этот нос обращается-то? А Змей Горыныч еще шире разинул пасть, которая уже занимала половину потолка, и стало понятно, что нос не сам по себе, а принадлежит тому самому ученому, с которым Иван говорил в том самом зале, где извивалось тело этого самого Змея Горыныча. Белое же свечение в пасти башки Змея – что-то вроде киноэкрана, только демонстрируемый на нем фильм – цветной и… ну совсем как настоящий. Казалось, протяни руку – и окажешься внутри.

– О, Мать Бездны, еще раз говорю вам – лягте, лягте на свои ложа! Так вам будет лучше видно и слышно все то, что я хочу вам рассказать.

Ах, вот оно что… Значит, кино показывают не ему одному, а чудной ученый с еще более чудным именем Беноль как-то подсматривает за всеми. Может, через какую-то специальную киноустановку… или нет, там же нужно еще пленки проявлять… ну так через особенный бинокль или стереотрубу. Короче, через что-то. И сейчас он пытается уговорить остальных лечь на ложа, с которых, естественно, гораздо удобнее пялиться в потолок. Так что Иван устроился поудобнее, ожидая, пока ученому удастся загнать остальных на места и он начнет говорить. Может, хоть что-то прояснится.

Прояснилось…

Беноль начал рассказ с того, что они уже не на Земле.

Иван обалдело таращился на картинки, сменявшиеся перед ним на экране. Нет, в целом объяснение он понял, недаром батальонный комиссар их в планетарий водил, но все это звучало настолько невероятно, что понять-то он понял, а вот осознать… На это психика старшего лейтенанта пойти покамест отказывалась. Вероятно, в таком же состоянии пребывали и другие слушатели. Потому что ученый стал как-то обеспокоенно поглядывать в угол экрана, а затем внезапно оборвал рассказ:

– Я вижу, то, что вы услышали, вас сильно взволновало. Поэтому пока я прекращаю разъяснения. Попытайтесь осмыслить все, что я уже рассказал, и сделать верные выводы, главный из которых таков: вы должны осознать – все, что разделяло вас, осталось там, на вашей родной планете, за тысячи и тысячи световых лет отсюда. Здесь, на Киоле, нет ничего, что вас разделяет. Более того, я надеюсь на ваше сотрудничество…

Старший лейтенант Воробьев криво усмехнулся. Ну этот Беноль и загнул! Да чтоб он, советский офицер, с этим фашистом…

Похоже, подобные мысли отразились и на лицах остальных пленников, поскольку Беноль быстро закруглил свою политинформацию о борьбе за мир и дружбу во всем мире и отключился. Башка Змея Горыныча, похоже, являвшегося не страшным героем русских сказок, а этакой передвижной киноустановкой – вероятно, способной еще на тучу всяких фокусов, – то есть всего лишь механизмом, плавно и бесшумно втянулась в потолок, оставив офицера с его мыслями. Мыслей же в голове роилось бесчисленное множество.

Если ученый не соврал, Иван являлся первым из советских людей, ступившим на другую планету. О других планетах старший лейтенант знал только то, что им рассказывали в планетарии, и то, что он вычитал в захватывающей книжке Алексея Толстого «Аэлита». В ней описывалось, как русский инженер Лось и красноармеец Гусев на изобретенном инженером космическом корабле слетали на Марс, где у инженера случилась сильная любовь, а идеологически подкованный красноармеец возглавил трудящиеся массы марсиан, поднявшие мятеж против тысячелетнего ига эксплуататорских классов. Выходит, и ему, старшему лейтенанту Воробьеву, бывшему комсомольцу, коммунисту с 1939 года, выпало так же помочь трудящимся этой планеты восстать против местных капиталистов. На инженера Лося он точно не тянул… С другой стороны, судя по всем этим устройствам и механизмам, вполне возможно, что у них тут уже вообще коммунизм, потому как видел Иван покамест еще немного, но даже этого хватало для вывода, что всякие приборы здесь куда как хитрее и мудрее, чем на оставленной им Земле. А такое ведь возможно только при самом передовом общественном строе в истории человечества – коммунизме. Ведь только коммунизм может полностью раскрыть все дарования человека и открыть ему тайны мироздания! Иван сам как командир и коммунист делал об этом доклад на ротном комсомольском собрании, посвященном 25-летию Великой Октябрьской социалистической революции. Он тогда долго сидел в своей землянке при свете коптящей трехлинейки из сплющенной гильзы от 45-миллиметрового снаряда, копаясь в «Кратком курсе истории ВКП (б)» и первоисточниках – трудах Ленина и Сталина, которые выпросил у начальника политотдела дивизии. Перед комсомольцами надо было выступить мощно и убедительно, поскольку в его роте они были самыми образованными – шестеро из студентов ушли на фронт прямо из институтов, а у остальных или десятилетка, или техникум за плечами. Ну да и войска-то у них какие – тут без образования и идеологической подкованности никак…