— А ты пробовал заполнить его своей водой? 

— Бесполезно. Максимум, какого ответа я добивался от храма, это летающие снежинки.

Я нахмурилась, не совсем поняв, о чем он, и оглянулась. Эдвор взмахнул рукой, выпуская поток воды, которая тут же рассеялась, превращаясь в кружащий над нами снегопад.

— Как красиво. — Я задрала вверх голову, ловя лицом эти снежинки, и невольно вспомнила одну из земных сказок. 

Да, Истинный храм Воды больше походил на замок Снежной королевы, оттого это было еще удивительнее, но! Это, Рарх раздери его, «но» было всегда.

Нам нужно как-то дозваться Эквис-мат. Иначе как мы узнаем, чего именно хотела от меня Мигрис-матушка и что случилось с нашей дочерью. Я прямо так и рухнула на ледяной пол, не ощутив ни его твердости, ни холода, и растерла лицо руками. 

— Давай пергаменты, — коротко скомандовала я и погрузилась в чтение.

«Когда объединятся королевства на Светлой земле общим наследником, из пепла белых песков восстанет истинная королева Темной земли. И падет в схватке с ней Кровавый император».

«Да соединят тогда Темная королева и посланница богини священную землю, и воцарятся мир, покой и равновесие на АКЭМе».

— Это какое-то пророчество. Но Рарх его разбери, о чем тут вообще, — недовольно произнесла я и застонала. А затем с надеждой оглянулась на ледяной колодец. — Может, Эквис-мат тоже нужен какой-нибудь артефакт? 

— У меня с собой нет водных артефактов, зачем они мне? 

— Не понимаю. Мигрис-матушка четко сказала, что ее сестра будет более разговорчивой. А если для начала нужно как-то расшифровать это, — я дернула рукой с пергаментами, — то дела наши плохи. Я не сильна в шарадах!

— В чем?

Я прикусила губу и в который раз огляделась. У нас так прекрасно все шло в прошлых храмах, и вот… такая неудача практически в самом финале.

— Милли… — нежно протянул Эдвор и обнял меня. — Давай вернемся обратно. Время к ночи, а ты только один раз сегодня ела. 

— У нас есть зелье тетки. Его хватит. Я не уйду отсюда, пока не пойму, чего они хотят от меня. 

— Милли…

— Ты не понимаешь! — Я подскочила, выпуская из рук куски пергамента. — Я… еще во сне услышав Мигрис-матушку, я даже верить побоялась. Потому что такая надежда — это страшно. Воистину страшно! Она разбередила всю мою душу, вывернула наизнанку. Потому что я, эгоистичная дрянь, однажды предпочла забыть о своей дочери и жила себе спокойно, пока она, оказывается, была непонятно где. Но жива! А вдруг ей плохо? Вдруг она одинока? — Я закрыла лицо ладонями, уже захлебываясь слезами, когда почувствовала теплые объятия Эдвора.

— Если ты думаешь, что мне было проще, то ты ошибаешься! Я похоронил тебя. И нашу дочь, которую мне даже увидеть не довелось. А спустя столько лет появилась ты и даже общаться со мной не желаешь. Живая! Живая и здоровая, пока я все это время почитал твою память…Ты! Ты… вернулась и не пришла ко мне…  — последние свои слова он прохрипел уже в мои губы, а затем накрыл их поцелуем. Соленым от слез поцелуем. Не только моих, но и его слез. 

Наша общая боль смешалась и словно растворилась в сквозящем между нами напряжении. Горько-соленый поцелуй стал сладким, а холодный воздух ледяной пещеры накалился до предела. Накидка Эдвора полетела на пол, служа для нас покрывалом, а моя спустя пару мгновений превратилась в не особо то и нужное нам одеяло, потому что в таких желанных и необходимых нам двоим сейчас объятиях не было холодно. Жар проникал нам под кожу, мой внутренний огонь бушевал, но не опалял ни меня, ни моего супруга, он лишь бережно нас согревал.