— Вы умеете определять дальность на глаз? — спросил он скорее заинтересованным, чем извиняющимся тоном.
— В прицеле есть шкала. Можно принять рост того парня приблизительно за пять с половиной футов — во всяком случае, надеюсь, что он не пигмей и не великан, — потом надо поместить нижнее деление шкалы к его ногам и измерить расстояние до его головы с учетом высоты сомбреро. Потом надо взять полученное число и сверить его с таблицей, которую я приладил вот здесь у приклада. Для попадания в цель, отстоящую от вас на пятьсот пятьдесят ярдов и с учетом пристрелянности этого ружья, надо взять на восемнадцать дюймов выше. Другими словами, мне надо целиться ему в лоб, чтобы попасть в грудь.
По правде сказать, я ни на секунду не поверил их версии о выстреле с расстояния в триста пятьдесят метров. Я пристрелял ружье с этим прицелом на расстоянии в четыреста пятьдесят ярдов, а свою табличку разметил для дальности от трехсот до шестисот метров — на всякий случай. Редко можно встретить шпиона или, если угодно, охотника, который бы вечно не путался в расстоянии до цели поражения. Всегда лелеешь надежду, что когда-нибудь тебя все-таки не надуют, хотя ошибочка на пятьдесят процентов в таком деле вещь само собой разумеющаяся.
— Прямо-таки научный подход, — заметил Химинес. Я не понял, иронизирует он или нет.
— Естественно! — сказал я. — Предполагается, что я могу найти человека известного роста, чтобы по нему определить расстояние до цели, что он при этом стоит выпрямившись и что я смотрю на него с не слишком большой высоты. Предполагается также, что я стреляю в тех же климатических условиях, в каких составлял эту таблицу — а было это за несколько тысяч миль отсюда. А на расстоянии в пятьсот с лишним метров, полковник, пуля долетит до цели за долю секунды. За одну секунду бегущий человек может покрыть тридцать футов. Так что молите Бога, чтобы наш клиент в момент выстрела стоял смирно. Что мне делать потом?
— Потом?
— Да. Что мы будем делать потом — смоемся или останемся и поможем вашим молодцам утихомирить поселок после паники?
— Ну, это вам решать, сеньор Хелм. Я не могу... вас просить...
— Если не вы, то кто? Я же, черт побери, не вызываюсь добровольцем. Я не играю в эти игры с тех пор, как получил право голосовать на выборах, а то и чуть раньше. К тому же у меня с собой шестьдесят патронов, и никто не просил меня возвращать их на оружейный склад. Как только мы окажемся в лесу, это ружье станет совершенно бесполезным. Из ружья с двадцати к ратным оптическим прицелом надо стрелять из положения лежа, и для ближнего боя в джунглях оно абсолютно не приспособлено. А здесь я могу принести какую-никакую пользу, если мне прикажет вышестоящий начальник, коим в настоящий момент являетесь вы.
Он задумчиво поглядел на меня и потом тихо рассмеялся.
— Отлично! Вот вам мои приказ, сеньор Хил м.
— Да, полковник!
— Нередко людям, говорящим на разных языках, довольно трудно понять друг друга. Наверное, мне следует перед вами извиниться. Я...
Он осекся и, схватив висящий у него на шее мой бинокль, подполз к кромке кустарника и напел бинокль на дорогу, а потом чуть левее. Тут я услышал урчание автомобильного мотора из глубины долины. Ну, мне, правда, незачем было глядеть туда.