О чем он не должен был забывать? Его запрограммировали ради определенной цели? К определенному времени?
Разгадку следует искать в историях Гути?
Мелок раскололся на девятом вопросительном знаке, и Марианна взяла другой.
Кто такой Гути?
Почему плюшевый любимец Малона оказался агути – грызуном, страдающим потерей памяти?
Она поменяла мелок на розовый и продолжила, чередуя прописные буквы со строчными:
КТО убил ВАСИЛЕ ДРАГОНМАНА?
КТО убил ДИМИТРИ МУЛЕНА?
КТО станет следующей жертвой?
КТО убийца? Или убийцы?
ГДЕ АМАНДА МУЛЕН?
ГДЕ МАЛОН МУЛЕН?
ГДЕ ТИМО СОЛЕР?
ГДЕ АЛЕКСИС ЗЕРДА?
ГДЕ добыча довильских налетчиков?
Нервным движением обведя вопросы, Марианна приписала сбоку:
КАК ВСЕ ЭТО СВЯЗАНО?
Ж. Б. посмотрел на начальницу:
– И только-то? Всего двадцать вопросов?
Марианна положила мел и бросила взгляд на часы:
– Есть еще один, дополнительный. Почему не звонит Дед?
Федерико Солер. 1948–2009.
Люди, похороненные на кладбище в Потиньи, до преклонных лет не доживали. Эта мысль посетила лейтенанта Паделу, когда он бродил между могилами, упражняясь в мрачноватом устном счете.
Шестьдесят один год. Пятьдесят восемь. Шестьдесят три.
В 1989 году самая большая шахта Западной Франции закрылась, но шахтеры, лишившиеся работы, не стали жить дольше. Для них было слишком поздно. Или слишком рано. Все, кто мог, уехали, другие застряли. За кладбищем стояла колокольня польской церкви Ченстоховской Иконы Божьей Матери, но цвета флагов на памятниках и языки эпитафий говорили о том, что последнее упокоение здесь нашли люди как минимум двадцати других национальностей.
Итальянцы, русские, бельгийцы, испанцы, китайцы…
Лейтенант остановился у могилы с двойным захоронением.
Томаш и Каролина Адамяк, родители Илоны Адамяк, по мужу Люковик, умерли в 2007 году. Он – в пятьдесят восемь, она – в шестьдесят два. Теперь у Деда были все элементы дела, подробные биографии тех, кого он окрестил бандой Грызунов. Четверо парней родились в домах по соседству. Только родители Сирила Люковика все еще жили в деревне, в том же доме № 9 по улице Грызунов. Мать и отец Алексиса Зерды лет десять назад переехали на юг – в Грюиссан, на лангедокское побережье.
Дед еще немного побродил по пустынному кладбищу. Перед тем как отправиться сюда, он провел быструю рекогносцировку местности. Весь центр деревни был перестроен, так что свидетельства прежней жизни могли заметить только старожилы. На каждом въезде в поселок стояли железные вагонетки, переоборудованные под цветочные ящики, Горная улица, стадион «Красных Глоток»[77] с площадкой для игры в «Рудничный петанк», водонапорная башня в форме буровой вышки.
Время как будто остановилось.
А выросшие здесь дети потерялись.
Ни шахты, ни родителей, ни работы.
Это не оправдание. Всего лишь объяснение.
Здесь, в Потиньи, бал правит нищета. В Довиле, всего в пятидесяти километрах севернее, – море.
Две деревни, от одной до другой рукой подать, а словно бы принадлежат к разным мирам.
Это не оправдание. Всего лишь соблазн.
Дед подошел к ограде, за которой припарковал машину. Нетрудно понять, почему банда Грызунов решила отовариться в Довиле, взяв с собой не кредитные карты или чековые книжки, а «беретту» 22-го калибра и два дробовика «маверик 88». Дело не в необходимости, а в идентичности.