Странно, да? Вот они все мне на голову свалились ни с того ни с сего, я их, можно сказать, в первый раз вижу… а уже пытаюсь сообразить, как лечить чужого ребенка. Ну да это городским странно. А в тундре в одиночку не выжить. Любого гостя обогреют, накормят-напоят, а если человек хороший и хочет остаться — так и в родню примут. И детей чужих в тундре не бывает.

— Она живет так больше года, уже привыкла, — выдал из угла постреленок по имени Тукк. — Несколько месяцев ничего не изменят.

— Плохо, что привыкла, — я недовольно поджала губы. — Ладно, это я решу… есть один способ. Хотя бы совет получить… А вы почему выглядите так, словно вас опять год не кормили? Я кому на столе оставила картошку с рыбой и хлеб?

— Общую еду всегда поровну делит старший. Самим нельзя, — пояснил уже Чарт, выбираясь из-за большого кресла, где он все это время изображал деталь интерьера.

— В этом доме еды всегда хватало и будет хватать всем, поэтому можно в любой момент идти, брать и есть, — я отпустила, наконец, насильника, прошагала через комнату, взяла на руки девочку, уже не обращая внимания на то, что крыс стал нюхать мне ухо и щекотаться усами. — Все на кухню.

А сама подумала, что надо срочно телеграфировать домой, пусть шлют грузовик мороженой рыбы. И икры… и оленины.

Скорп:

 Несмотря на прямой приказ Мастера, внезапно оказавшейся дикаркой, дети не спешили к столу. Каждый вопросительно уставился мне в глаза, спрашивая. Это заставило меня вздохнуть с облегчением — все не так плохо. Пальцами я изобразил уже привычный жест — «как обычно, на всех», и только тогда, сверкая счастливыми улыбками, мелкотня ринулась к столу. Цвичку вместе с ручной сигналкой я аккуратно забрал из рук женщины и усадил на стул сам.

— Цвирк поел, — тихонько и с легкой завистью сообщил мне Чарт. — Там у М… Мастера такая здоровенная лохматая гончая во дворе, он у нее из миски стащил.

Я понятливо стряхнул с платья Цвички живность и несильно пнул того в угол. Зеленошкурый запищал недовольно, но, наткнувшись на мой взгляд, юркнул куда-то за дверь. Правильно, нечего наглеть. А то Марина его на стол, конечно, не пускает, но на то, что Цвичка этого наглого звереныша из своей тарелки прикармливает, даже не морщится.

У меня вообще странное ощущение, что дисциплину здесь поддерживать намерен только я. Мастер, хоть и радеет за гигиену, в остальном странно расслабленная и реагирует на детей как-то… словно им все можно. Чужим детям в чужом доме.

Хочет Тукк с ногами залезть на стул — она смотрит спокойно. Хватает Такки куски хлеба со стола в обе руки и еще за рыбой руками тянется — она только кивает одобрительно, в духе «хороший аппетит — здоровый ребенок».

Один я тут как Прародитель над советом, рычу полушепотом на всех, чтобы вели себя прилично. Ладно… сегодня спишем все на голод. Но если такая картина повторится и завтра… Дети нервно вздрогнули и стали пережевывать пищу более медленно и вдумчиво.

— У, грозный какой, — Мастер подошла, наклонилась над сидящим мной и положила мне руки на плечи. — Не рычи, они просто оголодали. Наедятся и вспомнят про то, что вилкой есть удобнее, потом руки мыть не надо, — и она подмигнула тут же ужасно засмущавшемуся Такки. Засранец отложил кусок жирной рыбы — на тарелку, что примечательно, а не на скатерть — и потянулся за столовыми приборами. Сам!