Оказывается, все это – последствия разбойного нападения. Лихие ночные тати налетели на спящий лагерь, часовые, по обыкновению, тоже безмятежно дрыхли. Словом, итог печальный: четверо погибших татар, вдвое больше раненых считая воинов Петра, а что до самого сотника, то…

– Рука-то сломанная заживет, – заверил сидящий у изголовья Петр, – нога тоже, но рожу твою восстановить… – он сокрушенно вздохнул и развел руками.

Позже, спустя сутки, когда сняли повязки, Азамат увидел, что стало с его лицом. Оно превратилось в сплошной шрам, где толще, где тоньше, и переливалось разными цветами: от иссиня-багрового до светло-розового.

– Есть у меня знакомый купец, – услышал сотник голос Петра. – Так он мазями чудодейственными торгует. Раз, два, три и все как рукой. Буквально на глазах рассасывается, но стоит она… Тебе столько серебра за всю жизнь не заработать. Нет, если б ты был моим верным и преданным другом – одно. Тогда бы я тебе конечно помог, а так…

Азамат незамедлительно принялся уверять, что он ему такой друг, которого у Сангре не будет до конца жизни, но в ответ услыхал попрек, что между настоящими друзьями тайн не бывает, а вот у сотника таковые имеются. Взять, к примеру, обладателя белой шапки купчину Черногуза. Торговец чудодейственными мазями, оказывается, хорошо знаком с ним, и Черногуз похвалился, что приезжал в Тверь по кое-какой секретной надобности. Мол, доверили ему некое тайное дельце и он, во исполнение его, сумел уговорить одного татарского сотника помочь ему встретиться с московской княгиней Агафьей, пребывающей в плену у тверского князя. И ему, Петру, было очень обидно слушать такое, поскольку сам Азамат ему про то ни полсловечка. И о какой дружбе после этого говорить?!

Сотник принялся оправдываться и незаметно для себя рассказал все подробности об этих встречах. Впрочем, подробностей этих, к превеликому сожалению побратимов, оказалось немного. Да, встречался пару раз. Да, договорились, что он подведет ее на торжище к палатке Черногуза, причем организует все так, что ни одного человека, понимающего русский, поблизости не будет. Ну и получил несколько гривен за это, не без того.

Выслушав его, Сангре скривился и иронично заметил:

– Почем мне знать, может, ты и сейчас мне не все сказал, скрыл половину, – а в ответ на горячие уверения Азамата, что он все выложил как на духу, предложил это доказать. Мол, как он слыхал, у них, мусульман, самое святое – клятва на Коране. Вот если Азамат согласится повторить все сказанное в присутствии муллы и еще двух мусульман-свидетелей, тогда да, он ему поверит и займется покупкой лекарств для лечения его лица, а коли нет…

– А зачем тебе? – насупился сотник.

– Затем, что не желаю во второй раз в дураках оказываться, – отрезал Сангре. – Ныне тверской князь бывшие вещи покойной княгини собирает, чтоб мужу передать, а собрать не получается – их служанки между собой разобрали и в один голос уверяют, что это ихнее. А он, Азамат, прекрасно видевший, что именно передал от Юрия Даниловича тайный гонец, молчит, не желая помочь и продиктовать весь перечень подарков. Словом, пускай решает: или – или.