– Вот, – закончил я. – Я раскрылся. Теперь, кажется, твоя очередь?
Лиля покачала головой. Я начинал чувствовать себя обманутым.
– Лиля! – довольно строго сказал я. – Моего друга и твоего мужа убили какие-то сумасшедшие подонки. Мне дали странный заказ. По-моему, это как-то связано. И ты что-то знаешь. В том числе то, чего я не должен был тебе говорить. Попробуй отплатить мне взаимностью.
– Взаимность не может быть оплатой. Люди не влюбляются из благодарности. Я должна подумать, – медленно сказала Лиля.
– Подумай, – разрешил я и пошел на кухню за вторым чаем.
Я выпил уже половину второй кружки, а Лиля так и не произнесла ни слова. Тогда я решил задавать вопросы сам. Может, она все-таки разговорится. Может, проговорится.
– Лиля, а MNJ Pharmaceuticals производит калипсол? Или его аналоги? Кетамин…
– Не знаю. Нет. Кажется, нет.
«Один – ноль», – подумал я. Это был правильный ответ. Хорошо, что Лиля хоть не врет…
– А Химик – часто его использовал?
– Иногда. Не очень часто. Ну, раз в месяц. Частота не имеет значения. Глубина важнее.
– Какая еще глубина? А ты не заметила чего-то странного перед…
– Он всегда был странный. Все мы странные, когда перерождаемся. А перерождаемся мы часто.
Мне показалось, что Лиля не придуривается, а пытается решить дзенскую задачу «как не дать, давая». Я попробовал вдумываться в ее ответы, но это плохо получалось.
– А хоть что-нибудь говорил?
– Он всегда мало говорил. Я должна подумать.
Я очень не люблю, когда мне отказывают женщины. Даже в информации. Единственное средство, которое может помочь при женских отказах кроме тепла и настойчивости – это алкоголь. Но предложить Лиле выпить было невозможно. Я продолжал расспросы всухую.
– А при чем здесь женщина-фараон?
– Фараон?
– Хатшепсут.
– Какая Хатшепсут? Я первый раз слышу про нее от тебя. Не знаю. Может, и не при чем. Хотя имя… Нет. Не знаю.
– Лиля, зачем ты пудришь мне мозги? Ты вздрогнула, когда я сказал «Дейр-Эль-Бахри».
– Ну и что?
– Ничего не понимаю. Тогда что там в этом месте? Храм? Монастырь? Копты?
– Копты, – задумчиво сказала Лиля. – Это, наверно, копты. Время храмов и монастырей прошло.
Я понял, что сегодня я ничего не добьюсь.
– Сколько тебе нужно времени на размышление?
– Не знаю. Несколько дней. Я, правда, не знаю.
Она подняла на меня виноватый взгляд, как умная собака, написавшая на ковер. Я понял, что с собакой что-то не то. Здоровые собаки так себя не ведут.
– Я позвоню тебе на днях.
– Звони, – с покорным согласием ответила она.
Так соглашаются с банком, который обещает аннулировать кредитную карточку, если на счет срочно не поступит нужная сумма денег. Я попрощался и стал уходить.
– Да. Так ты не знаешь, что такое «Одиночество», – уже в дверях спросил я. – Третье слово?
– «Одиночество»? Не знаю. Думаю, что руководство к действию.
Лиля грустно улыбнулась и помахала мне рукой. Я посмотрел на ее маленькую фигурку. В ярком дверном просвете она показалась мне черной птицей.
Я не стал ждать лифта и спустился по лестнице. А какое у меня теперь руководство к действию?
Я позвонил Антону:
– Заказ ФФ и смерть Химика связаны.