Как только наш «Опель» остановился, я покинул машину и встал у капота. Пока всё было тихо, люди смотрели на появившуюся колонну и на набитые «солдатами Вермахта» кузова, тенты были сняты, но без особого любопытства. Они тут и не такие колонны видели. Осмотревшись, я вдруг почувствовал удивлённый взгляд, видимо, засёк его краем глаза.
Поправив фуражку и повернув голову, я посмотрел на парня, что, прислонившись к стене, до этого лузгал семечки, а сейчас ошарашенно смотрел на меня, не замечая, как из его ладони семечки высыпаются на землю. Парень был в гражданском – косоворотка, штаны, ремень, низко надвинутая на глаза кепка, но я всё равно его моментально узнал. Не мог не узнать того, с кем полтора месяца крушил немецкие тылы. Это был мой особист–пограничник в бытность командиром зенитного
дивизиона, Адель Самакаев. Тот самый, которого я с захваченными документами, шифровальной машинкой «Энигма» и фельдфебелем–связистом отправил в тыл к руководству Союза и командованию РККА.
Наша техника въехала на улицу и встала посередине площади. До административных зданий, из комендатуры как раз вышел фельдфебель и с интересом на нас посмотрел, было метров шестьдесят и где‑то сорок до противоположных домов. Вот у одного из этих домов из красного кирпича, между подворотней и длинным стендом для объявлений и стоял Адель.
Без сомнений, он меня тоже узнал, ошарашенный вид на это намекал, однако Адель быстро пришёл в себя и со слегка бледным лицом продолжил щёлкать семечки, мельком покосившись на стоявшую в четырёх метрах от него девушку довольно симпатичного вида, личико и фигурка оказались ничего. Только цвет волос я не видел, их скрывал белый платок. Та занервничала и стрельнула взглядом на мужчину бандитского вида, что стоял дальше у стенда. Между девушкой и мужчиной стояли трое прохожих, тоже интересующихся объявлениями, но я уверен, что смотрела она именно на него. Видимо, его невозмутимый вид её немного успокоил и девушка продолжила читать объявление, у которого стояла, но вот её напряжённая спина выдавала, что она была на нервах. Мужчина–бандит даже не посмотрел на меня, но я понял, что он контролирует все мои движения боковым зрением.
Сам я был в форме немецкого офицера, с двумя подсумками, в каждом находилось по четыре магазина к МП-40, что у меня висел на правом плече. Кроме этого на мне была камуфляжная куртка с капюшоном, одна из уцелевших, что сняли с убитых снайперов. Я сразу же отжал её себе. Остальное всё строго ушло снайперам, и они уже осваивали вооружение и средства корректировки. Оптику, проще говоря. Жаль, я с ними провёл только теоретические беседы, без практики, просто не было времени. Ничего, будет ещё время, я займусь ребятами. Но до этого момента они будут нести потери, и потери немалые из‑за своего незнания.
Бойцы мои спокойно сидели в кузовах четырёх машин и не отсвечивали, немецкие каски рядами виднелись над бортами грузовиков, у танка открылся башенный люк, мелькнул Воронин, ожидающе взглянув на меня, и снова скрылся внутри. Все ждали сигнала. Не моего, тут мы играли вторую скрипку.