– Вязы, бывает, внезапно сбрасывают ветви, – покачал головой мистер Фарлоу, когда ему сообщили страшную весть. – Я говорил мальчику не влезать.

Но отец Джозефа решил отомстить дереву, которое считал виновником гибели сына, и велел мистеру Фарлоу найти кого-нибудь, кто мог бы его срубить. Старый садовник снова покачал головой.

– Нет, сэр, я не стану никого искать, – сказал он. – И на вашем месте я оставил бы дерево в покое.

В том, как старик произнес эти слова, было что-то такое, что вынудило отца воздержаться от возражений. Лесорубам никто звонить не стал – вместо этого позвонили агентам по недвижимости, и дом снова выставили на продажу.

Обитатели его съехали почти сразу. Мать Джозефа больше не могла спать там по ночам. Шелест листьев гигантского вяза действовал ей на нервы. В доме остался только мистер Фарлоу, которому поручили поддерживать порядок, пока не объявится покупатель.

На самой верхушке дерева с тех пор временами что-то поблескивает – это солнечные лучи играют на помятой крышке золотых часов, впечатанных в кору древнего гиганта.

– Налить тебе еще чаю, Эдгар? – заботливо подавшись ко мне, спросил дядюшка.

– Да, спасибо, – ответил я.

У меня пересохло в горле: я все никак не мог отделаться от мыслей о том, каково это – оказаться в западне на верхушке высоченного дерева и следить за неумолимым приближением безымянного ужаса. Уж больно явственно богатое воображение рисовало мне те смертоносные когти.

Дядюшка Монтегю налил еще по чашке мне и себе. Одной рукой он опустил блюдце на коленку, а другой поднес чашку к губам. Сделав глоток, он поставил чашку с блюдцем на столик и встал с кресла.

– Видимо, не стоит рассказывать тебе такие истории, Эдгар, – сказал он, подошел к окну и выглянул наружу. – Не хочу, чтобы тебе снились кошмары.

– Все в порядке, дядюшка, – ответил я. – Честное слово, я почти совсем не испугался.

– Да что ты говоришь? – дядюшка криво усмехнулся. – Моя история показалась тебе недостаточно страшной?

– Да, дядюшка, – подтвердил я, звякнув чашкой о столик. – То есть, разумеется, нет… Я имел в виду…

– Успокойся, Эдгар, – сказал дядюшка и снова отвернулся к окну. – Я просто хотел тебя поддразнить. Извини.

– Конечно, – улыбнулся я. – Именно так я и понял.

Дядюшка Монтегю слегка ухмыльнулся, но больше ничего говорить не стал. Казалось, он замечтался, глядя в окно на свой сад.

Я огляделся по сторонам. Пляшущий в камине огонь как-то неприятно оживлял окружавшие меня предметы и отбрасываемые ими тени. Особенно живой представлялась тень дядюшкиного кресла: казалось, что-то скорчилось под ним и, подергиваясь от нетерпения, готовится громадным пауком метнуться по полу через весь кабинет.

Я, естественно, понимал, что такого не может быть, и тем не менее не мог отделаться от ощущения, что развешанные по стенам гравюры и картины, причудливые вещицы на камине и в шкафах, книги и предметы мебели – что все они, как живые, трепещут в ожидании чего-то, что вот-вот должно произойти.

Дядюшка Монтегю снял что-то с верхней полки ближайшего шкафа. В тот же миг ожившее содержимое комнаты внезапно замерло. Когда дядюшка повернулся ко мне, я увидел у него в руках крошечную куклу с фарфоровой головкой и тряпичным телом.