— Они… Они сильно мучились? — всхлипываю я.

— Скорее всего, задохнулись, — отвечает пожарный, и это немного меня успокаивает. — Без вскрытия сложно сказать наверняка.

Я вздрагиваю при одной мысли о том, что они будут кромсать моего маленького чудесного мальчика.

— Почему дом загорелся?

— Будет проведено всестороннее расследование. Пока предварительная версия — поджог.

— Что? Это невозможно.

Помедлив, пожарный говорит:

— Похоже, огонь разожгли намеренно внутри здания.

— Внутри? Где именно?

— Скорее всего, в районе перегородки между первым этажом и лестницей, ведущей на чердак.

— Там наверху спальня мамы, но у нее не было доступа к горючим веществам.

— Она курила? Пользовалась зажигалкой или спичками?

— Нет, никогда…

И тут я вспоминаю. Вчера слишком увлеклась ее тортиком и забыла убрать коробок в карман. Мама, должно быть, стащила спички, когда я отвернулась. Она подожгла дом, чтобы сбежать от меня. Только, не зная того, прихватила с собой внука. Даже после смерти умудрилась снова лишить меня самого дорогого.

Я сгибаюсь от жуткой боли. Дилан был моим сердцем, а мать снова вырвала его у меня и растоптала… Это невыносимо.

— Мисс Симмондс, — выдергивает меня из транса новый голос.

Поднимаю глаза и вижу перед собой молодого человека в белой рубашке и галстуке. Он показывает полицейское удостоверение. Но я замечаю лишь его глаза. Они разного цвета, и это меня пугает.

— Инспектор Ли Далглиш, — представляется он. — Можно вас на пару слов?

Молча киваю.

— Коллеги сообщили, что вы жили здесь с… — он сверяется с записной книжкой, — с матерью и сыном?

Снова киваю.

— Однако соседи утверждают, что не видели вашу мать с тех пор, как она несколько лет назад уехала. И что, насколько им известно, вы живете здесь одна.

Продолжаю молчать.

— В доме обнаружены два тела: одно в подвале, другое на чердаке. Почему умершие находились именно там?

— Зачем вы задаете мне эти ужасные вопросы? — рыдаю я.

— Их тела были прикованы цепями.

Чувствую, как меня покидают последние силы. Я не в состоянии ответить.

— Вы знали об этом, миссис Симмондс? Почему их держали на цепи?

— Они живут со мной, — шепчу. — Я забочусь о них. Они — моя семья.

Становится зябко, по спине пробегает дрожь.

— Мне холодно, — говорю я и поднимаю глаза.

Наши взгляды встречаются. Один глаз у инспектора карий, другой — пронзительно-серый, как у Дилана и Джона. Он видит меня насквозь, читает как открытую книгу. Я чувствую это. И вдруг цвета начинают блекнуть, радужки темнеют; я наклоняю голову, пытаясь рассмотреть их внимательнее и понять, что происходит. Кто-то накидывает мне на плечи одеяло.

Последнее, что я слышу, — звяканье металла, тот самый звук, который издают наручники Дилана. Не понимаю, почему инспектора передо мной словно окутала черная пелена, а все вокруг, включая дома и небо, окрасилось кроваво-красным. Я вижу, как он открывает рот, но слов ни расслышать, ни разобрать не могу. Все мое внимание приковывает расползающееся черно-красное марево.

Кто-то берет меня за запястья, однако я не чувствую прикосновений — кожа онемела. Я словно ускользаю из собственного тела; пытаюсь остановиться — и не могу. Я двигаюсь вперед, но при этом меня засасывает назад, в туннель. Все вокруг уменьшается и темнеет, пока не остается ничего, кроме меня.