«Диссоциативная фуга, — читаю я вслух. — Состояние возникает, когда человек теряет осознание собственной идентичности. Часто сопровождается внезапным переездом или путешествием. По прошествии некоторого времени человек с удивлением обнаруживает, что находится в незнакомом для себя месте, не зная, как и почему он туда попал. Своего рода амнезия. Часто встречается у людей, страдающих от диссоциативного расстройства личности[26]. Диссоциативная фуга носит защитный характер, поскольку дает возможность полностью отстраниться от проблем, вызванных психической травмой или невыносимой ситуацией вроде стихийного бедствия, конфликта, крайних форм насилия, бытового произвола или жестокого обращения, пережитого в детстве».

От последней фразы меня бросает в дрожь. «Жертвы пытаются физически и психологически отстраниться от среды, которую считают угрожающей или невыносимой. Диссоциативная фуга может длиться от нескольких часов до недель и даже месяцев. При выходе из этого состояния память о произошедшем стирается».

Делаю паузу, чтобы переварить прочитанное. Случай Нины полностью подпадает под описание.

«Состояние настолько исключительное, что в настоящее время не существует стандартного лечения», — резюмируется в статье. «Самая эффективная терапия — избавить человека от угрозы стрессовой ситуации, чтобы предотвратить рецидивы».

Делаю глубокий вдох. Есть два варианта. Отвезти Нину к профессионалу и усугубить травму, поскольку ее наверняка заставят восстановить подавленные воспоминания. Или оставить все как есть и впредь защищать мою малышку от стрессовых ситуаций. Недолго думая, выбираю второе. Нельзя, чтобы она открыла дверь, за которой остались домогательства отца и ее собственная холодная ярость. Не хочу снова видеть эти пустые глаза. Борьба будет нелегкой, тем более в разгар подросткового периода. С какими трудностями ей предстоит столкнуться во взрослой жизни, я не знаю и вряд ли смогу защищать ее всегда, но сейчас должна сделать все возможное. Чего бы мне это ни стоило, я не дам ей вспомнить прошлое, чтобы она не разрушила свое будущее.

От нервов весь вечер крутит желудок — почти не вылезаю из туалета. Уж и не помню, когда в последний раз был такой мандраж. Умываюсь холодной водой, чтобы успокоиться, и щедро опрыскиваю комнату освежителем воздуха. И тут раздается стук в дверь. Дилан. Он готов вернуться в дом, где не бывал со времен рождения.

— Входи, входи, — приветствую я его.

Интересно, видела ли Мэгги, как он парковался и шел к дому? Надеюсь, что да — пусть помучается от любопытства.

Сын снимает куртку и вешает ее на крючок.

— А ту, что я тебе подарила, ты носишь? — спрашиваю.

— Сегодня не надел.

— Жаль, мне бы хотелось увидеть тебя в ней.

— В другой раз.

— Размер подошел? Если нет, могу обменять.

— Все в порядке, Нина, — настаивает он, и я веду его на кухню.

— Ну что ж, добро пожаловать. Рада, что ты наконец приехал. Надеюсь, любишь говяжью вырезку в тесте?

— Да.

По-моему, в его голосе сквозит едва заметная отстраненность. Впрочем, не исключено, что я просто слишком взвинчена и потому мнительна. Так или иначе, сегодняшний ужин должен пройти идеально, ведь я хочу кое о чем его попросить. Надо лишь выбрать удобный момент.