Все ясно. Со всех сторон засада. Даже до баб донесли. Допрашивать контингент? Не видел смысла. Вряд ли безбашенные девки знали что-то выходящее за пределы осведомленности простой пехоты. Причем самой ее «низкоквалифицированной» части. Реальные бойцы даже у Петровича давно перешагнули порог обычного хантерства.

Поэтому две DDS поставили точку в существовании валькирий, а я стал богаче на разведывательные приборы, три единицы ИО и по столько же очков каждого вида. Ни одного артефакта, а также чего-то интересного.

Боезапас пополнил следуя дальше.

Рискованно для меня соваться именно сейчас в Надежду, хотя и не являлся теперь персоной нон грата. Конечно, мэр мог вновь внести меня в эти списки, но вот как раз подобного не опасался, если ты находился в пределах зоны ответственности того или иного поселения, то тебе давалось время, чтобы ее покинуть. От десяти минут. Поэтому засады отсюда можно было не опасаться. Другое дело, как с тем же Любимовым или мной, объявлять ее, когда ты находишься далеко за пределами. Тогда последствия, как у нас.

Впрочем, других вариантов не видел, чтобы быстро избавиться от одного из таймеров, который обнулился бы только через восемьдесят часов. Топтаться на месте — нельзя. В принципе, в любом случае несколько часов продержусь, а там можно было и совершать эвакуационный прыжок в Цитадель. Или, как вариант, стелс, джамп пак, затем телепорт для преодоления защиты купола поселения, дальше свободен, как ветер. В теории. Поэтому… Риски приемлемые. Да и Добрынину требовалось принудить меня к сотрудничеству, а не убить. Или все же последнее. Нет, вряд ли он пойдет на такой риск. В любом случае, «Грозовую революцию» никто не отменял. Желающих встать у руля Надежды — каждый второй из верхушки.

…С этой стороны мне в оплот Главного заходить не доводилось. Всегда пользовался другими воротами. Тем сильнее было изумление, когда на КПП обнаружился скучающий Осипов. Его лысина все так же озорно блестела на солнце, сам ее обладатель картинно курил возле урны, и, казалось, ничего не изменилось с момента первой встречи.

— Ничего себе… — выдохнул он вместе с клубами дыма, добавляя в конце фразы забористый мат, когда я материализовался рядом с ним, и снял шлем.

— Сообщи Добрынину — не обращая внимания на лирику приказал, — Что я прибыл, как и договаривались, пусть встречает возле администрации.

И зашел в ворота. С прихлебателем какие-то речи вести откровенно противно. Сволочную натуру тот продемонстрировал однозначную. Пусть и следовал чьим-то приказам, пусть и был ведомым, но… не человек — паскуда.

Шагал по улицам, внимательно смотрел по сторонам. Жизнь здесь не останавливалась. Спешили куда-то люди, некоторые, наоборот, передвигались вальяжно. Переговаривались, гомонили, что-то обсуждали. Никакой печати уныния на лицах не заметил. Хотя… С чего? Все движения внутри властных структур не являлись предметом общественных обсуждений, а те, кто он них пострадал, вряд ли имели право голоса. В результате, пока самого не касалось, что вокруг царило благолепие.

Лишь редкие прохожие обращали на меня внимание, и то их больше привлекал необычный доспех. Все же наноброня пока редкость. Уверен, через полгода никого ею не удивишь, скорее отсутствием. Но не следовало забывать, что даже однотипный доспех доспеху рознь.