Только не думай, что Эмилю хотелось тащиться вместе с Линой и Идой на пастбище. Как бы не так! Ему по душе было занятие повеселее! Он хватал свои «шапейку» и «ружейку» и несся с ними прямиком на лужайку, где паслись лошади. Там он вскакивал на Лукаса и мчался во весь опор сквозь заросли орешника, только земля из-под копыт летела в разные стороны. «Гусары Смоланда идут в атаку…» — вот как называлась эта игра. Гусаров он видел на снимке в газете и знал, как они скачут верхом.

«Шапейка», «ружейка» и Лукас были, пожалуй, самыми дорогими сокровищами Эмиля. Лукаса Эмиль сам раздобыл на ярмарке в Виммербю после одного из своих лихих приключений. Потрепанную синюю кепчонку купил ему как-то папа. Ружье было игрушечное — его вырезал из дерева работник из Каттхульта, Альфред, потому что он очень любил Эмиля. Вообще-то Эмиль и сам запросто мог бы выстругать себе ружье. Уж если и был на свете мастак резать по дереву, так это Эмиль. Да и упражнялся он в этом деле прилежно. И вот почему. После каждой проделки Эмиля запирали в столярную, и там он обычно стругал из дерева маленького забавного старичка. Под конец у него набралось триста шестьдесят девять деревянных старичков. Они целы и по сей день — все, кроме одного, которого мама Эмиля закопала в землю за кустами смородины: уж больно он был похож на пастора! «Нельзя выставлять пастора в таком виде», — говорила мама.

Ну вот, теперь ты примерно знаешь, каким был Эмиль. Ты знаешь, что он проказничал круглый год — зимой и летом. А я как-то прочитала все эти синие тетради, и потому мне досконально известны все его приключения. Эмиль совершил немало и добрых дел. Справедливости ради надо вспомнить всё, а не только его ужасные проказы. Впрочем, не все они были ужасны, многие и совсем безобидны. Собственно, только третьего ноября случилось нечто умопомрачительное… Нет, ни за что, и не проси, все равно не расскажу, что он натворил третьего ноября. Я этого никогда не сделаю, раз я обещала его маме. Лучше для примера возьмем день, когда Эмиль вел себя вполне прилично, хотя его папа наверняка думал иначе.

А именно…

В одну из июньских суббот в Бакхорве проходил аукцион. Все хотели там побывать, так как во всей Лённеберге и во всем Смоланде не было зрелища более увлекательного. Папа Эмиля, Антон Свенссон, разумеется, тоже отправился туда, за ним увязались работник Альфред со служанкой Линой, и, уж конечно, дело не обошлось без Эмиля.

Если тебе когда-нибудь доводилось бывать на аукционе, ты знаешь, чем там занимаются. Ты знаешь, что когда люди хотят продать свои вещи, они устраивают аукцион, чтобы другие могли поехать и купить то, что им приглянется. Хуторяне из Бакхорвы хотели распродать все до нитки, потому что собирались уезжать в Америку, как многие в те времена. Не тащить же им, в самом деле, с собой из Бакхорвы деревянные кухонные диваны и сковородки, коров, поросят и кур. Вот почему в тот год, в самом начале лета, там должен был состояться аукцион.