Это было настоящее время, и это был остров Манхэттен — но без небоскрёбов и улиц. Они оказались на берегу реки — реки, в другой реальности давным‑давно зарытой в землю в качестве элемента нью‑йоркской канализации.
Тираннозавр стоял рядом с Ладлемом. Он выглядел растерянным и покачивался взад‑вперёд на задних ногах, почти касаясь земли кончиком хвоста при каждом качании.
Существо смотрело на Ладлема.
У него не было рук; значит, никаких технологий. Но Ладлем был уверен, что под куполообразным черепом находится большой мозг. Так что он должен сообразить, что Ладлем не представляет для него никакой угрозы — и что его тощее тельце вряд ли его насытит.
Динозавр стоял неподвижно. Ладлем отрыл рот в широкой зубастой улыбке…
…и зверюга сделала то же самое…
…И Ладлем осознал, что совершил ошибку.
Заявка на территорию. Вызов на поединок.
Он побежал так быстро, как только мог.
Спасибо Господу за руки. Он сумел вскарабкаться на дерево, выше, чем щёлкающие челюсти тираннозавра могли достать.
Он взглянул вверх. Птерозавр с гигантскими мохнатыми крыльями пролетел на фоне лунного диска. Великолепно.
Ему придётся вести себя осторожнее.
Но он не мог вообразить другого места, где он хотел бы сейчас быть.
Шестьдесят пять миллионов лет дополнительной эволюции! И не скучной базальной эволюции мышей, кротов и обезьян. Нет, это эволюция динозавров. Господствующих рептилий, ужасных ящеров — величайших созданий из всех, что видела Земля, чей срок на планете не был прерван. Настоящий путь, по которому должна была идти история жизни. Сердце Ладлема колотилось, но не от страха, а от радости, когда он смотрел со своей ветки на потомка тираннозавра — на его гибкое, мускулистое тело в свете луны.
Он дождётся утра, а потом снова попробует подружиться с динозавром.
Но — вот ведь проблема — он так рад оказаться здесь, что ему будет очень трудно удержаться от улыбки.
На поверхности
Я сразу понял нехитрый замысел морлоков. С трудом удерживаясь от смеха, я перешагнул через бронзовый порог и направился к Машине Времени. К своему удивлению, я видел, что она была тщательно смазана и вычищена. Впоследствии мне пришло в голову, что морлоки даже разбирали машину на части, стараясь своим слабым разумом понять ее назначение.
Герберт Уэллс, «Машина времени», 1895[250]
Морлок по имени Грах слышал от сородичей, на что похоже путешествие во времени, но их слова не подготовили его к тому, что он увидел. По мере продвижения вперёд призрачный мир вокруг него разгорался и гас — то день, то ночь — словно от взмахов гигантских крыльев. От этих вспышек болели глаза; тьма была словно повязка, которую слишком быстро срывают с глаз. Но Грах выдержал; хоть он и мог прикрыть свои лишённые век глаза бледнокожими руками, зрелище было слишком невероятным, чтобы его пропустить.
Грах держал левый рычаг в одном положении, что означало, что его скольжение сквозь время происходит с постоянной скоростью. Однако суточный цикл явно удлинялся. Грах, конечно, знал, что происходит; другие ему рассказали. Сутки удлинялись по мере того, как приливные силы замедляли вращение стареющей планеты, стремясь повернуть её к солнцу всё время одной стороной.