Было тепло уютной, дремотной теплотой. Элинор босиком сошла по лестнице к библиотечной двери и вдруг вспомнила: я же не могу туда войти, мне туда нельзя — и тут же отшатнулась от тошнотворного запаха разложения. «Мама», — сказала она вслух. «Иди сюда», — отчетливо прозвучал голос со второго этажа, и Элинор порывисто обернулась. «Мама, — тихо позвала она, подходя к лестнице, — мама!» Сверху донесся мягкий смешок. Элинор, часто дыша, взбежала по ступенькам и остановилась на верхней площадке, оглядывая закрытые двери справа и слева.

— Ты где-то здесь, — сказала она, и по коридору пробежало тихое эхо, сбиваясь на шепот в незримых воздушных токах.

— Здесь, — повторило оно, — здесь.

Элинор со смехом пробежала на звук к двери детской; холодное пятно исчезло, и она улыбнулась смеющимся лицам, которые смотрели на нее со стены.

— Ты здесь? — зашептала она перед дверью. — Ты здесь? — И замолотила кулаками изо всех сил.

— Да? — Это был голос миссис Монтегю, еще не до конца проснувшейся. — Да? Заходи, кто бы ты ни был.

Нет, нет, подумала Элинор, обнимая себя за плечи и беззвучно смеясь: не здесь, не с миссис Монтегю, — и она скользнула по коридору, слыша, как миссис Монтегю кричит вслед:

— Я твой друг, я желаю тебе добра! Зайти и скажи мне, что тебя тревожит.

Она не откроет дверь, мудро подумала Элинор, она не боится, но дверь не откроет, — и застучала, замолотила в дверь к Артуру, из-за которой почти сразу донеслось его сонное: «Что?»

Танцуя по мягкому ковру, она добежала до двери, за которой спала Теодора; вероломная Теодора, подумала Элинор, злая насмешница Теодора, проснись, проснись, проснись, — и заколотила, захлопала по двери, засмеялась, дергая дверную ручку. Через минуту она уже стучала к Люку: проснись, проснись и будь вероломным. Никто из них не откроет, думала она, все будут сидеть внутри, прижимая к груди одеяло, и ждать, дрожа, что будет дальше; проснитесь, думала она, молотя в дверь к доктору, ну-ка посмейте выглянуть наружу и увидеть, как я танцую в коридоре Хилл-хауса.

И тут Теодора напугала ее воплем:

— Нелл! Нелл! Доктор, Люк, Нелл пропала!

Бедный дом, подумала Элинор, я забыла про Элинор, теперь они все распахнут двери, — и она опрометью кинулась по лестнице, слыша позади встревоженный голос доктора и крики Теодоры: «Нелл! Нелл!» Какие же они все дураки, подумала она, теперь мне один путь — в библиотеку. «Мама, мама, — прошептала она, замирая перед библиотечной дверью, — мама». Со второго этажа доносился разговор. Забавно, подумала Элинор, я слышу весь дом, вот миссис Монтегю возражает, теперь Артур. Потом голос доктора произнес отчетливо:

— Ее надо найти. Прошу всех поторопиться.

Я тоже могу поторопиться, подумала Элинор и пробежала через вестибюль в будуар, где угольки в камине подмигнули ей, когда она открыла дверь. Шахматные фигуры стояли так же, как оставили их доктор и Люк. Шарфик, который был днем на Теодоре, валялся на спинке ее кресла. С этим я тоже разберусь, подумала Элинор, с жалкой стародевичьей попыткой себя украсить, — и, зажав край шарфика в зубах, потянула, разрывая ткань, а потом бросила, потому что сзади на лестнице раздался топот. Они спускались, всем скопом, объясняя друг другу, где искать в первую очередь, и время от времени окликали: «Элинор! Нелл!»