Осмотрев его ладонь, Рахаш сделал знак согласия и повторил:

– Такая, как ты показать. Мы уважительно к тебе, к твой самка и твой друг большой безволосый с шишками. Никто его не обижать!

– Это мудро, – сказал Тревельян и поднялся. – Безволосый не очень ловок, но он сильнее ночного молчаливого. Наступит на Тза ногой, будет шкура с мелкими костями. Лучше уж десять палок!

С этими словами он повернулся и зашагал к окраине селения.

Стайка ффа'тахх, уже вкусивших утреннюю трапезу, увязалась следом.

Дословно ффа'тахх означало «те, кто бегает на четвереньках», то есть попросту дети – они и впрямь в первые годы жизни перемещались в основном на четырех конечностях. Малыши у лльяно были на редкость милые, похожие на медвежат в пушистых шубках, с почти лишенными волос мордашками. Десять или двенадцать, ворча и повизгивая, плотно окружили Ивара, вцепились в штанины и заверещали:

– Шшккл, шшккл, шкклл! Сладкий-черный дай! Шшккл! Оууу-аа!

– Дай, дай, дай! Шшккл, сладкий-черный!

Он знал, что Алиса таскает маленьким лльяно шоколад. Это не было нарушением правил – их метаболизм не слишком отличался от человеческого, и знакомец Ивара на Гондване ел земную пищу без неприятных последствий. Сладкое лльяно любили. Памятуя об этом, Ивар взял с собой шоколад и сейчас принялся ломать плитку, оделяя малышей вожделенным лакомством.

Они отстали только на лесной опушке, у рощицы хх'вадда.

Миновав заросли гладких желтых стволов, Тревельян очутился на морском берегу, вблизи здания базы. Он неторопливо зашагал к приплюснутой серебристой полусфере, связанной щупальцами тоннелей с ангаром, складом экспонатов и хозяйственными блоками, но вдруг замер, подняв взгляд к лазурным небесам. Предку хотелось поговорить. При жизни Питер Тревельян-Красногорцев по прозвищу Командор был человеком общительным; переместившись в памятный кристалл, он не избавился от этой привычки.

«Чем занят, мальчик мой?»

«Решаю дипломатические проблемы».

«Успешно?»

«Разумеется. Десять толстых палок по хребтине», – сообщил Ивар и принялся рассказывать деду про наглеца Тза и приговор старейшин.

Хотя Командор находился в двенадцати мегаметрах от планеты, это не было помехой для ментальной связи. Дистанция не космическая; на таком расстоянии они могли общаться столь же свободно, как если бы памятный кристалл оставался в виске Тревельяна.

Выслушав его, дед с минуту раздумывал над услышанным, потом заметил:

«В каждом племени есть молодые дураки. Помню одного энсина – вырастил гребень из волос на голове и покрасил его зеленым и розовым.

Едва не отставили с Флота».

«И что с ним было дальше?» – полюбопытствовал Ивар.

«Дураки либо умирают по-глупому, либо избавляются от дурости. Этот сделался умнее. – Пауза. – Погиб с честью на «Палладе», рядом со мной. Сгорел у орудийной панели. – Дед испустил ментальный вздох. – Даже горсти праха не осталось…»

Предок Ивара командовал в былые годы тяжелым крейсером «Паллада», сражался в эпоху звездных войн с кни'лина, хапторами и дроми, совершил немало подвигов, был отмечен боевыми наградами и пал смертью храбрых пять веков назад на мостике своего корабля. Он погиб в знаменитой битве у звезды Бетельгейзе, когда три земных крейсера разгромили армаду дроми, доказав врагам Федерации, что в Галактике появилась могучая, воинственная и хорошо вооруженная раса. Но до славной своей гибели старик летал и дрался более семи десятилетий, горел в потоках плазмы, замерзал на ледяных астероидах, командовал десантами, был ранен восемь раз и женат четырежды – словом, накопил огромный опыт. Он являлся незаменимым советником для Тревельяна, но не это было главным. Любовь, уважение, благодарность… еще забавлявшая их игра в деда и внука, хотя их разделяла половина тысячелетия… Но об этом они никогда не говорили.