– В доме, мадам.

– Ага, – Глэдис повернулась и быстро пошла обратно к Диджи. Дэниел последовал за ней.

– Ну? – спросил Диджи.

Он держал оружие наготове, но спрятал его в кобуру, когда она вернулась.

– Ничего. Ни один робот меня не знает, и ни один, я уверена, не знает, куда ушли соляриане. Но роботы рапортуют надзирателю.

– Какому надзирателю?

– На Авроре и на других планетах Внешних Миров в больших имениях со множеством роботов бывает надзиратель, человек, чьи в обязанности входит организовывать и направлять группы роботов в поля, в рудники и промышленные предприятия.

– Значит, здесь остались соляриане?

– Солярия – исключение. Соотношение роботов и людей всегда было так высоко, что не было принято выделять мужчину или женщину надзирать за роботами. Эту работу выполнял специально запрограммированный робот.

– Значит, в этом доме есть робот, более передовой, чем эти, и его можно с пользой допросить.

– Возможно, но я не уверена, что попытка войти в дом безопасна.

– Это же только робот! – ядовито заметил Диджи.

– Дом может быть минирован.

– Это поле тоже может быть минированным?

– Лучше бы, – сказала Глэдис, – послать одного из роботов в дом сказать надзирателю, что люди желают говорить с ним.

– Не требуется, – сказал Диджи – Это, по-видимому, уже сделано. Надзиратель появился, и это не робот и не «он». Я вижу женщину.

Глэдис ошеломленно посмотрела. К ним быстро шла высокая, хорошо сложенная и очень привлекательная женщина. Даже на расстоянии нельзя было сомневаться насчет ее пола.

Диджи широко улыбнулся. Он весь как бы подтянулся, выпрямился, отвел плечи назад. Одна рука гладила бороду, словно удостоверяясь, что она гладкая и мягкая. Глэдис неодобрительно посмотрела на него и сказала:

– Это не солярианка.

– Откуда вы знаете?

– Ни одна солярианка не позволит себе так свободно показываться другим людям. В действительности, а не по видео.

– Я знаю разницу, миледи. Но вы же позволили мне видеть вас.

– Я два столетия прожила на Авроре. И то я осталась достаточно солярианкой, чтобы не появиться перед людьми в ТАКОМ виде.

– Ей есть, что показать, мадам. Я бы сказал, что она выше меня и прекрасна, как вечерняя заря.

Надзирательница остановилась метрах в двадцати от них, и роботы разошлись в стороны, чтобы никто не стоял между женщиной и тройкой с корабля.

– За два столетия обычаи могли измениться.

– Нет ничего основательнее, чем неприязнь солярианина к контактам с людьми, – резко сказала Глэдис. – Это не могло измениться за какие-то два столетия, – она снова вернулась к солярианскому говору.

– Я думаю, вы недооцениваете социальную пластичность. Но солярианка она или нет, она космонитка, и если здесь есть другие такие же, я готов к мирному сосуществованию.

Взгляд Глэдис стал еще более неприязненным.

– Ну, вы намерены глазеть на этот образец еще час-два? Вы не хотите, чтобы я допросила женщину?

Диджи вздрогнул и посмотрел на Глэдис с явным раздражением.

– Вы допрашивайте роботов, и вы это сделали. А я допрашиваю людей.

– Особенно женщин, я думаю.

– Не хвастаюсь, но…

– Как все мужчины.

Вмешался Дэниел: