– И вы согласны смотреть, как космониты заселяют Галактику, в то время как ваш народ остается на единственной планете?

– Совершенно не согласен, но это все-таки лучше, чем вообще никакой экспансии. Много столетий назад земляне полетели к звездам, основали несколько миров, которые теперь называются Внешними Мирами, и эти первые немногие колонизировали другие миры.

Но потребуется много времени, чтобы космониты или земляне успешно заселили и развили новый мир. И это должно продолжаться и продолжаться.

Фастальф в ответ утвердительно кивнул головой.

– Согласен. Но почему вы так хотите экспансии, Бейли? – поинтересовался он.

– Я чувствую, что без экспансии человечество не продвинется вперед. Дело не в географическом распространении, а в чистейшем пути стимулирования других видов экспансии.

Если географическая экспансия может хоть как-то увериться, что здесь нет экспансии других разумных существ, если распространение идет в пустом пространстве, так почему бы ей не быть?

В таких условиях противиться экспансии – это, значит, упрочить распад.

– Значит, вы тоже видите эти альтернативы? Экспансия и продвижение вперед, а отсутствие экспансии – упадок?

– Да, я верю в это. Но если Земля откажется от экспансии, то ее должны принять космониты. Человечество, будь то земляне или космониты, ДОЛЖНО распространяться.

Я хотел бы увидеть, как эту задачу выполняют земляне, – продолжал Илия Бейли убежденно, – но уж лучше экспансия космонитов, чем никакой.

Либо та, либо другая альтернатива, третьего не дано, – заключил он.

– А если распространяются только одни, а другие – нет? – спросил Фастальф.

Землянин однако, продумал и это, так как сразу же ответил:

– Тогда распространившееся общество станет сильнее, а оставшееся – ослабеет.

– Вы уверены в этом? – поинтересовался Фастальф.

– Мне кажется, это неизбежно, – утвердительно сообщил землянин.

Фастальф кивнул.

– Вполне согласен. Вот поэтому я и пытаюсь уговорить землян и космонитов распространяться и развиваться дальше. Это третья альтернатива и, думаю, лучшая.

Память скользила мимо последующих дней: невероятные толпы народа, беспрерывно движущиеся потоками и водоворотами по экспресс-путям, бесконечные совещания с неисчислимыми чиновниками, мозгами в толпе.

Главное – мозги в толпе.

Мозги в такой плотной толпе, что Жискар не мог выделить индивидуумов. Массы мозгов смешивались и сплавлялись в обширную пульсирующую серость, где можно было заметить лишь периодические искры подозрительности или неприязни, возникающие всякий раз, когда кто-то из этого множества людей смотрел на Жискара.

Лишь когда Фастальф был на конференции с небольшим количеством должностных лиц, Жискар мог иметь дело с индивидуальным мозгом, и это было важно.

Память медленно шла к точке, близкой к концу пребывания на Земле, когда Жискар наконец сумел остаться наедине с Бейли. Он минимально воздействовал на несколько мозгов, чтобы они решили сделать на некоторое время перерыв.

Бейли сказал виновато:

– Не думайте, что я игнорировал вас, Жискар. Просто у меня не было случая побыть с вами наедине. Я не из больших шишек и не могу располагать своим временем.