- Всего лишь с полбочонка, сударь.
- Не беда! Тома позаботится о том, чтобы достать новый запас в Руйтеровских камерах!
И давай, что есть мочи хохотать, хлопая парня по плечу.
Он болтал в этом роде, много разговаривая и ничего серьезного не говоря. Однако все ждали, прекрасно зная, что умный человек, а кавалер Даникан был четырежды умен, понапрасну не побеспокоит в такой поздний час, чтобы только попить вина с островов, да поговорить о том о сем. Готье Даникан, действительно, поболтал ровно столько, сколько требовалось вежливостью.
- Кум, - сказал он вдруг, - я не думаю, чтобы тут были лишние, даже если нам захочется вдруг посекретничать, - он посмотрел в сторону Перрины и Гильеметы.
Мало тут же хотел отослать жену и дочь спать
- Да нет же, - возразил Даникан, - Мало Трюбле, вы меня не поняли. Я ничуть не хочу лишиться удовольствия видеть лицо благоразумной дамы и личико умненькой девушки. Отнюдь нет! Я просто хотел всех предупредить, что надо держать про себя то, о чем я буду говорить, и что то, что я скажу, одинаково всех нас касается, и мужчин и женщин, если только с моей стороны нет ошибки или неразумения.
Он отстегнул и положил свою шпагу на стол, с таким видом, словно хотел расположиться поудобнее для долгого разговора. Потом, опершись на локти и обернувшись на этот раз к Тома Трюбле, он посмотрел ему в глаза, - взглядом колючим, как бурав.
- Тома, - сказал он затем, без предисловий, - Тома, моряк! Скажи мне откровенно, не нарушая, понятно, клятв и чести: что тебе только что сказал Жюльен Граве, твой хозяин? Что ты ему ответил? И о чем вы между собой сговорились?
Он не спускал глаз с корсара. Трудно было бы лгать под надзором этих глаз, которые вам пронизывали зрачки и шарили у вас в башке, как будто подбирая отмычку к самым сокровенным вашим мыслям.
Но Тома Трюбле и не собирался врать. Гнев его, только что с трудом заглушенный, снова хлынул от сердца к горлу. Сначала он не мог даже слова произнести и начал заикаться. Под стиснутыми кулаками затрещали ручки кресла.
Готье Даникан невозмутимо наблюдал эту ярость.
- Малец, - сказал он, помолчав немного, - успокойся и отвечай мне. Не стыдись и не смущайся! Я уже знаю или догадываюсь, что ты скажешь. Потому что... к чему нам лицемерить" Я видел Жюльена Граве после того, как он виделся с тобой. Так что ничего нового ты мне не откроешь.
Тома Трюбле, у которого под нахмуренными бровями сверкало гневное пламя, подвинул вопрошающее лицо к кавалеру.
- Да, - подтвердил Даникан. - Твой арматор чересчур плутоват: он насмеялся над тобой, не правда ли? Скажем лучше - хотел насмеяться? Ну, сынок, смотри, не сломай кресла! Ты не баба, нечего стонать и кричать. Скажи мне определенно, как обстоят дела? Поставил ты свой крест под контрактом?
- Нет, - выговорил, наконец, Тома.
- Прекрасно! Ну, а по рукам вы еще не ударили?
- Нет еще!
- Слава Богу! Ты, значит, свободен! Эта балда, которая мешкает, чтобы побольше выиграть, проиграет, - или 1 я дурак! Теперь поговорим - пора! Эта, якобы новая, "Большая Тифена" прогнила насквозь? Я так и знал! Какой корабль хочет Жюльен Граве снарядить вместо нее?