Ну, вон тот здоровяк, его вроде Демьяном кличут, – только с виду увалень. Руки держит так, что сейчас ему спичку кинь – пальцами словит, и ни лишнего шажочка не сделает. А кочергу брось – пожалуй, на лету в узел завяжет… И этот вот мелкий, Яшкой зовут, меньше меня будет, а стоит так… вот кошку видели, когда мышь ловит? Вроде и ничего, а только… видно это… глаза у нее такие… подобранно, в общем, стоит. Ну и сам Засечный у них за главного – тот еще типчик. Ох, тяжко сегодня будет…
Ну, вышли мы: я, да Филимон, да Щукин Ефим, да Миронов Степан, да Кузнецов Иван. Трое атаманцев и двое стрелков. А шестым с нами – ротмистр лейб-гвардии Гревс. Государь к нам подошел, каждого приобнял, удачи пожелал. А нам с Филей и Гревсом велел думать, все примечать и шепнул, что на нас надеется.
Бой рассчитали так: один на один, двое на двое, трое на трое и потом – все против всех. Первым Филимон пошел. Против него Засечный вышел. Мы молчим, и рукавишниковские молчат, а Филя с Еремеем стоят друг против друга, стоят, переминаются. Друг дружку изучают. Потом Филимон вроде как вправо отклонился, да как слева Засечному даст! А удар у дружка мово – ого! Таким ударом быка свалить можно. Уж я-то знаю: сам пару разиков получал. Только Еремей больно легок оказался: только отлетел. Рванулся к нему Махаев, да тот уже прыжком на ноги поднялся и Фильке в грудь ногой норовит засветить. Филя-то от удара ушел, да Ерема в другую сторону вертанулся, уже с другой стороны ударить пытает. Махаев в сторону качнулся… ох ты ж! Подбил ногой, вражья сила! И ведь показывал я ему, Филимону-то, такой удар. Не раз показывал, ан поди ж ты! Подсек Засечный Махаева и уже сверху насел… А-а, вражонок! Тут-то его Филька на удар снизу и словил, Еремея аж подкинуло. Он-то попытался в сторону откатиться, да у Фильки не уйдешь! Н-на! Бей его, Филечка, бей, родненький!..
Государь с Рукавишниковым переглянулись да схватку и остановили. Государь-то смеется. Готовь, говорит, лоб, Ляксандра Михалыч. Рукавишников хмыкнул, эдак вот, рано, говорит, пташечка запела, кабы кошечка не съела! Цыплят, мол, по осени считают.
Вторая схватка почалась. Александр Петрович Гревс Ивану Кузнецову кивнул, они вдвоем и вышли. А супротив них – двое дружинников рукавишниковских, Яшка да Демьян. Ух, как они вперед-то рванули. Александр Петрович! Спра… ох, мать твою, поздно… Александр Петрович лежит, как подкошенный. Надо же, как его рукавишниковские поймали: бил один, а уложил второй. Да еще об колено приложили. Видно, что дружиннички эти парой учились биться, уж очень у них слаженно все получилось. Ну, теперь Кузнецову все, конец. Один против двоих не устоит…
Не устоял. Несколько ударов еще продержался. Даже припечатал мелкого – мое почтение. А все равно: задавили они его. Ловкачи… Государь молчит, а Рукавишников – кочетом вышагивает. Его пока берет. Ну да как он сам говорил: цыплят по осени считают…
Наша очередь пришла. Мы с Мироновым и Щукиным выходим. Ну что, казаки, покажем стальградским, почем фунт лиха?!
Как там было, я с ходу и сообразить не могу. Показали… они нам! Не углядел я, как они Щукина вынесли, а как Миронова – видел. Рванулся на помощь к нему. Да не поспел… Вот и стою один против троих. Третий, правда, хромает: Ефим ему так ногой пометил, что на бабу его еще не скоро потянет. Но остальные-то – целехоньки! Так, ободраны только. Вот ведь попал, как кур в ощип…