– Николас… – Патрик наконец обрел дар речи. – Что за чушь ты несешь?

– Никакая это не чушь! – отрезал я. – Я ведь не говорил тебе, что ездил в Оксфорд, встретиться с племянником мистера Робертса. Вообще-то, я специально не сказал тебе об этом, чтоб никто не узнал о моих перемещениях. Я ведь только что сказал тебе, что говорил с ним. Но мы могли поговорить и по телефону. Это ведь Шеннингтон рассказал тебе, что я ездил в Оксфорд и встречался с его сыном, верно? И ты только что проболтался.

– У тебя нет никаких доказательств. – Он решил сменить тему.

– Разве тебе не известно, что с бумаги можно снять отпечатки пальцев? – спросил я и осторожно приподнял копию записки за уголок.

Откуда ему было знать, что оригинал уже проверили в криминалистической лаборатории полиции Мерсесайда и что на нем были обнаружены только мои и Геба отпечатки пальцев.

Он немного сгорбился и смотрел в стол.

– Так о чем именно сожалел Геб? – спросил я.

– Он сказал, что сожалеет о том, что узнал все это, – вздохнув, ответил Патрик. – Я проявил непростительную небрежность. Сглупил, оставил документ у ксерокса. Геб его там и нашел.

– И что же ты велел ему сделать? – вот уже в третий раз спросил его я.

– Принять то, что ему предлагают, – ответил Патрик и поднял на меня глаза. – Но он вдруг захотел больше. Гораздо больше. Слишком много. Не по чину.

Очевидно, что и Геб был далеко не святым.

– И ты решил его убить.

Он кивнул.

– Геб оказался набитым дураком, – злобно пробормотал он. – Мог бы принять мое предложение. Очень щедрое предложение. И ты можешь получить столько же. Миллион евро.

– Меня от тебя тошнит, – сказал я.

– Два миллиона, – быстро сказал он. – Я сделаю тебя богачом.

– Деньги, омытые кровью, – пробормотал я. – Значит, такова сегодня цена за сокрытие мошенничества и убийства?

– Послушай, – начал он. – Мне страшно жаль, что так вышло с Гебом. Я любил этого парня, был категорически против его убийства. Но они не послушали. Настояли.

– Они? – спросил я. – Не иначе как Юрий Джорам и Димитр Петров?

У него даже челюсть отвалилась.

– Да, да, – кивнул я. – Полиция знает о Джораме и Петрове, это я им рассказал. Я им все рассказал.

– Ах ты мразь! – с ненавистью воскликнул он. – Жаль, что Петров не пристрелил тебя тогда вместе с Коваком!

Все это время я держал мобильник в левой руке. Это был один из новомодных навороченных смартфонов, в многочисленные функции которого входила и диктофонная запись.

И я записал каждое слово, произнесенное им.

Надавил на кнопки и воспроизвел конец нашей беседы. Патрик так и окаменел, сидя в кожаном кресле, слушал и смотрел на меня с ненавистью и страхом.

«Жаль, что Петров не пристрелил тебя тогда вместе с Коваком».

Голос из крохотного динамика имел какой-то металлический призвук, но в том, что принадлежит он именно Патрику Лайалу, сомнений не было.

– Мразь, ублюдок, – снова пробормотал он.

Я взял записку со стола, сложил ее, вышел в коридор и направился к себе в кабинет звонить старшему инспектору Томлинсону. Но едва успел снять трубку, как с улицы донесся пронзительный крик.

Я высунулся из окна.