Брандер стоял на якоре. С кормы свисал какой-то канат, явно не слишком нужный, позабытый.

Аккуратнее надо быть, аккуратнее. В противном случае…

Пловцы разделились. Командор отправился к канату, двое других – к якорю. Стальных цепей еще не делали. Якорь – тот же канат с лапой на конце.

Первым полез Сорокин. Один нож он заранее взял в зубы. Не очень удобно, однако руки заняты, а так схватиться за него можно гораздо быстрее, чем если оставить в ножнах.

С палубы, вынуждая застыть, послышались голоса. Смысл разговора остался неясен, но беседовали явно двое. Недолго, на уровне двух вопросов и коротких ответов на них.

Стихло. Один, кажется, ушел. Может, и оба, но лучше быть готовым к встрече.

Константин едва заметной тенью перемахнул через борт и быстро огляделся.

Так и есть. Неподалеку застыл одинокий силуэт вахтенного. Моряк смотрел на воду, еще не зная, что прозевал свою смерть. К службе надо относиться добросовестнее.

Созерцание воды утомляет. Матрос чуть отвернулся и звучно сплюнул на палубу. Очевидно, табачную жвачку.

Курение с заходом солнца было запрещено на всех кораблях. На брандере же, учитывая характер груза, оно вряд ли поощрялось даже днем. Вот и приходилось пользоваться суррогатом.

Если бы матрос посмотрел в другую сторону, то смог бы увидеть бросившуюся к нему тень. А так – успел ощутить, как его схватили сзади, закрыли рот, и в следующий миг острая сталь вонзилась в сердце.

Сорокин некоторое время подержал дергающееся в последних конвульсиях тело. Затем бережно опустил его на палубу.

Сзади на пороге слышимости возник легкий шум. Ширяев.

Сорокин кивнул напарнику на вход в кубрик. Вдруг кто выползет по нужде или по другой причине?

Григорий кивнул, мол, понял. А Константин тенью заскользил к юту. По идее, второй вахтенный должен был находиться там.

…Командор тоже забрался сравнительно легко. Только в конце пути его ждала не палуба, а кормовой балкон. Дверь в каюту по случаю хорошей погоды была открыта.

Некоторое время пришлось постоять на месте, дабы глаза привыкли к мраку. В помещении будет еще темнее. Не хватало на что-нибудь напороться! Или же долго искать, есть в каюте кто-нибудь или нет.

Есть. Изнутри, облегчая задачу, доносился легкий храп. Командор скользнул внутрь и, ориентируясь на звук, приблизился к спящему.

На войне как на войне. Мораль уступает место жестокой необходимости. Тут дилемма проста – или ты, или тебя. И разницы между ударом в спину и победой в честном поединке, собственно говоря, нет никакой. Раз уж итог один…

Храп затих. Проснуться спящему было не суждено. Командор ощупью нашел рядом с изголовьем шпагу, извлек ее из ножен и тихо двинулся в коридор.

По донесениям разведчиков, во время стоянки команда на брандере была минимальной. Максимум – пара офицеров и около дюжины моряков. Не столько команда, сколько охрана. Осталось угадать, в какой из кают расположился второй и последний офицер. Вряд ли он сейчас проверяет посты. Раз корабль на якоре…

Ближайшая дверь оказалась закрытой. Если учесть, что встроенных замков на кораблях не было… Но и изнутри запираться было довольно странно. Матросу входить не положено под угрозой строгого наказания. Капитан, наоборот, имеет полное право заглядывать куда ему заблагорассудится. Тогда почему?